Перевезенцев С. В.

Монголо-татарское
нашествие и последующее затем более чем двухвековое ордынское иго разорвало
единое тело древнерусского народа, разрушило привычные связи между различными
русскими землями. И на протяжении XIV–XVI вв. разные части единого до того
времени народа постепенно отдалялись друг от друга, тем более что западные и
юго-западные русские земли оказались сначала под политическим влиянием, а затем
и под властью соседних с ними Литвы и Польши, объединившихся в XVI в. в единое
польско-литовское государство — Речь Посполитую. И, вполне возможно, бывшее
некогда единство было бы окончательно утеряно, если бы… если бы не православная
вера и Церковь.

В
самом деле, в условиях почти полностью разорванных политических и экономических
связей именно единая вера и единая Церковь сыграли выдающуюся роль, ибо
остались теми немногими духовными скрепами — продолжающими хранить единство
народа — духовное единство. Даже язык, продолжая в основе своей оставаться
славянским, видоизменялся, ибо на северо-востоке, на западе и на юго-западе
восточнославянских земель язык оказывался подвержен разным влияниям. А вот
вера, а вот Церковь оставалась единой — православной.

Недаром,
западные и юго-западные славянские земли, оказавшись в пределах католической
Речи Посполитой, стали подвергаться религиозному насилию, ибо власти Польши и
Литвы, выбравшие свой путь развития, понимали, что лишь в том случае, когда
народ откажется от своей веры, он, народ, перестанет осознавать свои вековые
связи с северно-восточными русскими землями и тогда о единой и когда-то мощной
Руси можно будет забыть. Потому в русских землях Речи Посполитой столь активно
действовали иезуиты, потому была создана униатская Церковь, активно
поддерживаемая польскими и литовскими властями. Потому и сама православная вера
подвергалась многочисленным преследованиям. А ведь здесь надо учитывать, что
православное населения Речи Посполитой находилось еще и под жесточайшим
национальным, экономическим и социальным гнетом…

Фактов
религиозных гонений на Православную Церковь и веру в Речи Посполитой очень
много. К примеру, известная в XVII столетии «Летопись Самовидца»
свидетельствует: «…Русская вера много страдала от униатов и ксендзов. Не
только в Литве и на Волыни, но и на Украине начала брать верх уния. В Чернигове
архимандриты следовали один за другим, в других городах запечатывали церкви с
помощью шляхтичей, администрации и ксендзов: на Украине к тому времени, что ни
город, то и костел уже был. Также и в Киеве немалое притеснение древним Божиим
церквям творили бывший тогда киевским воеводой Тышкевич, а также иезуиты,
доминиканцы, бернардинцы и другие монашеские ордена. Они притесняли митрополита
нападениями и судебными тяжбами, запрещали просвещение и школы, христианскую
веру считая не лучше языческой: больше уважали любого плохого еврея, чем самого
видного христианина-русина. Больше же всего насмешек и притеснений терпел
русский народ от тех, кто перешел из русской веры в римскую» (1). Это
только одно свидетельство, а таких свидетельств масса. Многие православные люди
не выдерживали столь жесткого давления и уходили в пределы Русского
государства. Так, только 1630–1640-е гг. из Малороссии от гонения поляков на
православную веру в Великую Россию переселились два монастыря — Густынский и
Ладинский (2). Переселялись в великорусские пределы иногда и целыми селами, и,
как известно, именно такие переселенцы, ушедшие под «руку» московского
государя, в его земли на левом берегу Днепра, составили население вновь
основанного в середине XVII века города Харьков.

Но
было и другое. Чем большее давление приходилось испытывать русскому
православному населению Речи Посполитой, тем больше они держались за свою веру,
и тем больше старались они сохранить связи с Великороссией — с Российским
царством. И все больше и больше укреплялась в народе мысль о том, что лучшая их
участь — прийти «под высокую руку» русского государя. Стоит
напомнить, что уже первый православный митрополит в Западнорусском крае после
введения там унии, Иов Борецкий, присылал в Москву своего посла с просьбою к
русскому государю, чтобы он принял Малороссию в русское подданство. Посол
митрополита говорил: «У нас та мысль крепка, мы все под государевою рукою
быть хотим» (3). А в своем полемическом сочинении против унии, названной
«Протестации», митрополит Иов Борецкий писал: «С Москвой у нас
одна вера и богослужение, одно происхождение, язык и обычай» (4). Второй
митрополит, Исаия Копинский, обращаясь к московскому царю и патриарху, тоже
просил помощи и просил не отвергнуть его в случае, если свирепствующие гонения
за веру заставят его искать себе убежища в православной Москве. А самого
московского патриарха Филарета он титуловал «патриархом Великой и Малой
России» (5). Причем подобные настроения были характерны не только для
высшего малороссийского духовенства, но для самых широких слоев малороссийского
населения, что нашло выражение в огромном числе полемических сочинений,
авторами которых были участники малороссийских братских школ, создаваемых в
разных городах. Итак, уже в начале — первой половине XVII столетия в
православных районах Речи Посполитой все больше становится популярна идея
возвращения в состав собственного Русского государства, столицей которого тогда
была Москва.

Ведущую
роль идея православного единства играла и в годы антипольского восстания.
Конечно, само восстание, поднятое среди казаков Богданом Хмельницким, было
вызвано разными причинами, но, поначалу, важнейшей из них была обида самого
будущего гетмана Запорожского Войска на польские власти. И Богдан Хмельницкий в
этом своем протесте стал выразителем требований казацкой старшины к польским
властям о закреплении за ними определенных прав по отношению к польской шляхте (6).
Только позднее, когда весть о восстании была разнесена, и в Сечь стали
прибывать сотни и тысячи казаков, а после и крестьян, восстание приобрело
характер национально-освободительной борьбы.

Однако
с этого момента огромную роль в объединении всех сил Малороссии в борьбе с
панским владычеством начали играть именно духовные вопросы. И сам Б.
Хмельницкий, оказавшись в Киеве и встретившись здесь с православным
духовенством и Иерусалимским патриархом Паисием, понял, что религиозный вопрос
должен стать одним из самых главных для восставших, ибо только борьба за
сохранение православной веры могло объединить разные социальные слои
малороссийского населения, имеющего разные интересы, различные устремления и
политические ориентиры. Недаром сам Богдан Хмельницкий говорил: «Я
исторгну весь русский народ из польской неволи. Прежде я воевал за причиненный
мне вред и за свою обиду, теперь пойду сражаться за православную веру… Сам
патриарх благословил меня в Киеве на эту войну…» (7) Характерны и
обращения Б. Хмельницкого в русскому государю Алексею Михайловичу этого, да и
более позднего времени, ведь именно в них запорожский гетман еще раз озвучивает
и формулирует значимость религиозного вопроса как для восставших, так и для
России, называя московского царя «православным государем» и даже
«православным светилом»: «А мы как первие, такожде и ныне желаем
того, чтоб Ваше царское величество нам, нанижайшим слугам и подданным своим,
государем и царем, яко православное светило и самодержцею за благословением
Божиим учинилось« (послание от 8 февраля 1649 г.); »Нас, слуг своих,
до милости царского своего величества приими и благослови, яко православный
государь, рати своей на наступцов наших за веру православную наступити… Вашему
царскому величеству низко бьем челом: от милости своей не отдаляй нас, а мы
Бога о том молим, чтоб Ваше царское величество, яко правдивый и православный
государь, над нами царем и самодержцею был» (послание от 3 мая 1649 г.)
(8). Следовательно, Богдан Хмельницкий четко осознавал, что именно единство веры,
постоянное подчеркивание духовного единства великоросов и малоросов может
побудить русского государя к выступлению против Речи Посполитой и в поддержку
восставшего православного люда.

И
надо сказать, что идеи, высказанные Хмельницким, были с явным одобрением
приняты малороссийским народом, ибо в народе это мнение, вернее, убеждение в
том, что война ведется, прежде всего, за правую веру, уже занимало прочное
место, недаром в «Летописи Самовидца» говорилось: «Началом и
причиной войны Хмельницкого были единственно гонения ляхов на православие и
казакам отягощение, ведь у них были отобраны все вольности…» (9)

Таким
образом, именно православие, противопоставляемое католицизму и униатству как
символам польского господства, в итоге объединило сторонников Б. Хмельницкого,
и движение приобрело общенациональный характер.

И
дальнейшее развитие событий доказало верность подобного подхода к оценке
исторической реальности. Так, с ходом развития войны, когда стало ясно, что без
помощи Российского царства уже обойтись невозможно, именно духовное единство
стал главной объединяющей силой, причиной воссоединения Малой Руси с Великой
Русью, причиной принятия Малороссией русского подданства. Причем, значимость
духовного единства осознавали и в Москве, и в станах восставших, что нашло свое
отражение в исторических документах того времени.

Так,
если проанализировать приговор Земского Собора, состоявшегося 1 октября 1653
года и принявшего решение о войне с Польшей и о принятии Малороссии в русское
подданство, то ясно видно, как участники Собора объясняли причины, побудившие
их принять такие решения. И снова одно из первых мест занимает религиозный
вопрос. В частности, приводятся фрагменты из посланий Богдана Хмельницкого
русскому государю Алексею Михайловичу о том, каким преследованиям подвергаются
православные люди: «Паны рада и вся Речь Посполитая на православную
християнскую веру греческого закона и на святые Божии восточные церкви восстали
и гонение учинили большое. И их, запорожских черкас, от истинной православной
християнской веры, в которой они издавна живут, учали отлучать и неволить к
своей римской вере. И церкви Божии запечатали, а в ыных учинили унею и всякие
над ними гонения, и поругания, и злости нехристиянские чинили, чего они и над
еретиками и над жидами не чинят. И они, черкасы, не хотя благочестивые
християнские веры отбытии и святых Божиих церквей в разорении видети и видя
себя в таком злом гоненье, поневоле… учали за православную християнскую веру и
за святые Божии церкви против их стояти… И они у царского величества запорожские
черкасы милости просят со многим слезным челобитьем, чтоб он, великий государь,
православные християнские веры искоренить в святых Божиих церквей разорить
гонителям их и клятвопреступникам не дал и над ними умилосердился, велел
гетмана Богдана Хмельницкого и все Войско Запородское принять под свою
государеву высокую руку…» (10)

И
сам приговор о принятии Малороссии в русское подданство звучал именно так:
«…Чтоб великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Руси
изволил того гетмана Богдана Хмельницкого и все Войско Запорожское з городами
их и з землями принять под свою государскую высокую руку для православные
христианские веры и святых Божиих церквей, потому что паны рада и вся Речь
Посполитая на православную християнскую веру и на святые Божии церкви востали и
хотят их искоренить…» (11)

Столь
же характерны и события Переяславской Рады 8 января 1654 года. Ведь в
знаменитой речи Б. Хмельницкого, вновь вопрос о сохранении православной веры
выходит на первый план. Вспомним, что говорил гетман:

«Паны
полковники, есаулы, сотники и все Войско Запорожское и вся православнии
християне! Ведомо то вам всем, как нас Бог освободил из рук врагов, гонящих
Церковь Божию и озлобляющих все христианство нашего православия восточного. Что
уже шесть лет живем без государя в нашей земле в безпрестанных бранех и
кровопролитиях з гонители и враги нашими, хотящими искоренити Церковь Божию,
дабы имя русское не помянулось в земле нашей. Что уже велми нам всем докучило,
и видим, что нельзя жити нам без царя. Для того ныне собрали есмя Раду, явную
всему народу, чтобы есте себе с нами обрали государя из четырех, которого вы
хощете. Первый царь есть турский, который многижды через послов своих призывал
нас под свою область; вторый — хан крымский; третий — король полский, который,
будет сами похочем, и теперь нас еще в прежнюю ласку приняти может; четвертый
есть Православный Великия Росии государь, царь и великий князь Алексей
Михайлович, всеа Русии самодержец восточной, которого мы уже шесть лет
безпрестанными молении нашими себе просим. Тут которого хотите избирайте! Царь
турский есть бусурман: всем вам ведомо, как братия наша, православнии
християне, греки беду терпят и в каком суть от безбожных утеснении. Крымский
хан тож басурман, которого мы по нужди и в дружбу принявши, каковыя нестерпимыя
беды приняли есмя. Какое пленение, какое нещадное пролитие крови християнския
от полских панов утеснения, — никому вам сказывать ненадобеть, лучше жида и
пса, нежели християнина, брата нашего, почитали. А православный христианский
великий государь царь восточный есть с нами единого благочестия греческого
закона, единого исповедания, едино есмы тело Церкви православием Великой Росии,
главу имуще Иисуса Христа. Той великий государь, царь християнский, зжалившися
над нестерпимым озлоблением Православныя Церкви в нашей Малой Росии,
шестьлетних наших молений безпрестанных не презривши, теперь милостивое свое
царское сердце к нам склонивши, своих великих ближних людей к нам с царскою
милостию своею прислати изволил, которого естьли со усердием возлюбим, кроме
царския высокия руки, благотишнейшаго пристанища не обрящем. А будет кто с нами
не согласует теперь, куды хочет — волная дорога».

И
какова была реакция участников Рады? Вот о чем свидетельствует тот же источник:
«К сим словам весь народ возопил: »Волим под царя восточного,
православного, крепкою рукою в нашей благочестивой вере умирати, нежели
ненавистнику Христову, поганину достати!» Потом полковник переяславской
Тетеря, ходячи в кругу, нас на все стороны спрашивал: «Вси ли тако соизволяете?»
Рекли весь народ: «Вси единодушно». Потом гетман молвил: «Буди
тако! Да Господь Бог наш сукрепит под его царскою крепкою рукою!» А народ
по нем, вси единогласно, возопил: «Боже, утверди! Боже укрепи! Чтоб есмы во
веки вси едино были!» (12)

Как
видно, вновь вопрос о единстве веры Малой и Великой Руси оказался главным для
принятия окончательного решения, а принадлежность русского царя к православной
вере стала основной причиной выбора Рады именно в его пользу, а не в пользу
иных государей, принадлежащих к иным вероисповеданиям.

Здесь
необходимо отметить, что собственно духовные контакты Великой и Малой России, в
принципе, не прерывались, а в середине XVII в., наоборот, значительно
усилились. Московские власти всегда материально поддерживали малороссийские
храмы и монастыри, значительно помогали в содержании высших духовных лиц. А, в
свою очередь, черпали из Киева православную ученость. Ведь именно
малороссийские выпускники Киево-Могилянского коллегиума стали основой той
когорты «ученого монашества», которая была приглашена московскими
светскими и духовными властями в Москву для преобразования собственно русского
православия, приближения его к греческим образцам.

Стоит
напомнить, что к тому времени некоторые богослужебные принципы Русской
Православной Церкви расходились с богослужебными принципами Греческой Церкви. А
в России все больше укреплялось мнение о том, что именно Российское царство
должно превратиться в духовный и политический центр вселенского православия,
принять на себя функции «Нового Израиля», «Нового
Иерусалима», стать центром православного благочестия (13). Но в русских
пределах не было достаточного числа образованных богословов, способных
«исправить» русские богослужебные книги. Вот и позвали «справщиков»
имеющих соответствующую богословскую подготовку, а таковые были только в Киеве.

Так,
в Россию и попали многие малороссы, в том числе Арсений Сатановский и Епифаний
Славинецкий. Были среди приезжих и греки — Арсений Грек, братья Иоанникий и
Софроний Лихуды и др. Все они стали последовательными сторонниками и активными
участниками церковной реформы, ибо считали, что Русская Православная Церковь
слишком отдалилась от истинного — греческого — православия. Поэтому именно
греческая ориентация была для них главной. Они считали, что только в том
случае, если Русская Церковь исправит свои ошибки, она сможет исполнять роль
«Нового Израиля», «богоизбранной невесты», как называл
идейный лидер «грекофильства» Епифаний Славинецкий Русскую Церковь в
одном из своих сочинений, а Российское государство сможет стать оплотом и
защитницей вселенского православия. Впрочем, одновременно, в России оказались и
те выходцы из западнорусских пределов, которые в большей степени
ориентировались на рационалистическую традицию, те, кого в России стали
именовать «латинистами» (своеобразным их духовным лидером стал Симеон
Полоцкий).

Именно
малороссийские «справщики» оказались главными действующими лицами
всей церковной реформы, задачей которой было сблизить богослужебную практику
Русской и Греческой Церквей. И, таким образом, великорусская и малороссийская
культура оказались в еще большем единстве.

Впрочем,
нельзя забывать, что все эти духовные процессы проходили не без проблем, как
для Великороссии, так и для Малороссии. В Великороссии было сильно
сопротивление нововведениям, что в итоге вылилось в церковный раскол. И,
кстати, доля «вины» в этом малороссийских «ученых монахов»
есть, ведь они исправляли богослужебные книги по новоизданным в Западной Европе
изданиям, а не по древним рукописям, что и вызвало бурю протеста у значительной
части русского православного духовенства, ставшего позднее основой
старообрядческого движения. А для малороссийских духовных лиц были как раз
неприемлемыми старые обряды Русской Церкви.

Также
непросто развивались и церковные отношения. Стоит напомнить, что с середины XV
века Русская Православная Церковь стала автокефальной, а единая до той поры
Русская митрополия, подчинявшаяся Константинопольскому патриархату, оказалась
разделенной. В конце XVI века в России было введено патриаршество, а малороссийское
духовенство продолжало оставаться в пределах Константинопольского патриархата,
и киевский митрополит нередко носил титул «экзарха Константинопольского
патриарха».

И
когда встал вопрос о вхождении Малороссии в состав Российского царства, только высшее
малороссийское духовенство официально не поддержало эту идею. Тому было
несколько причин. И та, что довольно значительная часть митрополии находилась
под властью польского короля, а потому киевские митрополиты опасались, что в
случае откровенной поддержки Б. Хмельницкого и перехода под власть русского
государя, православные Правобережья Днепра подвергнутся еще большим
притеснениям. И та, что киевские митрополиты, бывшие в основном выходцами из
шляхетских кругов, хотели сохранить свою церковную независимость, к которой они
уже привыкли и подчиняться московскому патриарху не желали. В любом случае,
проблема церковных взаимоотношений между Москвой и Киевом была решена не сразу,
а находилась в конфликтном состоянии более тридцати лет (если считать с 1654 г.).
И только в 1685 г. было окончательно решено, что киевский митрополит будет
находиться в подчинении московского патриарха.

Хотя
для народа, между прочим, было все и так ясно. Об этом свидетельствуют события
в Белой Руси. Когда после начала войны с Польшей русские войска начали
освобождать в Белой Руси город за городом, то местное население и местное
духовенство сразу же стало переходить под власть московского государя и
московского патриарха. Даже когда поляки в марте 1655 г. осадили Могилев и один
из тогдашних малороссийских духовных иерархов, архимандрит Феодосий Василевич,
перешедший на сторону поляков, уговаривал осажденных могилевцев сдаться, причем
откровенно обманывая их ложными сведениями и даже проклиная их, могилевцы не
сдались врагу, а остались верными московскому государю и отбили все приступы
поляков (14).

***

Повторим
еще раз. В ходе решения политических и церковных вопросов, которые возникли с
принятием Малороссии в русское подданство, возникло немало противоречий и
проблем, вызванных многовековым разделением когда-то единого народа. Да, все
эти проблемы были, все они решались непросто, иногда очень болезненно, но…
решались. Потому что основа-то для решения была — духовное единство
восточнославянских народов, единство, которое крепче всяких политических,
социальных, экономических противоречий. Духовное единство, крепче которого нет
ничего. И история наших народов стала тому лишним свидетельством.

Список литературы

1.
Цитируется по опубликованному переводу на русский язык: Чтоб вовек едины были.
Век XVII. М., 1987. С. 384.

2.
Макарий (Булгаков). История Русской Церкви. Книга VII . М., 1996. С. 22.

3.
Там же.

4.
Цит. по: Жукович П.Н. Протестация митр. Иова Борецкого и других западнорусских
иерархов, составленная 28 апреля 1621 г. // Статьи по славяноведению. СПб.,
1910. Вып. 3. С. 143.

5.
Воссоединение Украины с Россией. Т. 1. М., 1954. С. 27–28.

6.
См. об этом: Грушевский М.С. Очерк истории украинского народа. Киев, 1990. С.
183.

7.
См.: Макарий (Булгаков). История Русской Церкви. Книга VII . М., 1996. С. 29.

8.
Воссоединение Украины с Россией. Т. 2. М., 1954. С. 132, 177.

9.
Чтоб вовек едины были. Век XVII. М., 1987. С. 384

10.
Решение Земского Собора 1 октября 1653 г. // Российское законодательство X–XX
вв. Т. 3. М., 1985. С. 454–455.

11.
Там же. С. 457.

12.
Воссоединение Украины с Россией. Т. 3. М., 1954. С. 373.

13.
См. об этом в кн.: Перевезенцев С.В. Русская религиозно-философская мысль
X–XVII вв. М., 1999. 313–322.

14.
Макарий (Булгаков). История Русской Церкви. Книга VII . М., 1996. С. 62–64.