В.А. Подорого

Понятие,
получающее наиболее развернутое обоснование в ряде последних исследований М.
Фуко, таких, как «Воля к познанию» (1976), «Забота о себе» (1984) и др.

Определение.
Гипотеза Фуко отвергает могущество пола как естественного закона и нормы.
Учреждение закона «пола» есть историческое событие, не природная данность и не
факт («разделение полов»). Иными словами, существует нечто, что делает понятие
«пол» нормативным понятием, но само остается в тени: это Д.с. Диалектика
взаимодействия власти, пола и сексуальности такова: власть действует в пределах
диспозитива сексуальности, точнее, она его создает и оформляет в целую систему
сложных и обратимых отношений, преобразующих всякий отклоняющийся опыт
сексуальности во всеобщий принцип сексуального поведения, который и предстает в
виде закона «пола». Д.с. формулирует правила, по которым строится сексуальное
поведение индивидов в ту или иную историческую эпоху, он нормализует сексуальное
желание и управляет им.

Диспозитив
(dispositiv) власти. Фуко вводит понятие диспозитива, которое не отличается
простотой и наглядностью. С одной стороны, это устройство, аппарат,
определенного вида «машинерия» (близкая по своим физическим свойствам образу
«зеркального лабиринта»). Диспозитив — орудие власти, он удерживает, порождает,
связывает, артикулирует всю совокупность отношений, существующих между телами,
властью и удовольствиями; но с другой — диспозитив есть идеальная точка мысли,
ее инструмент, с чьей помощью мы мыслим отношения сексуальности. Итак,
диспозитив — и способ познания, и технология «захвата» сексуальности.
Диспозитив организует пространство и время для любого из тел, чью чувственность
необходимо преобразовать в зависимости от общей властной стратегии данного
общества, от того, что оно считает сексуальной нормой, «правильной
ориентацией», «истинной природой сексуальности» и т.п. Последовательно выделяя
в историческом времени отдельные формации телесного опыта и те
специализированные пространства, которые их образуют, — «места» рождения
великих социальных ин-тов Запада: наказания, лечения, экзамена, тренировки и
т.д. — Фуко стремится определить порядок изменения исторических форм
чувственности.

По
мнению Фуко, соответствующий сексуальному поведению дискурс появляется
достаточно поздно, — к сер. 19 в. происходит открытие пространства семьи для
проникновения в него разнообразных процедур контроля над сексуальным
поведением. Семья как атомарная структура социальности (муж — жена, родители — дети)
теперь недостаточна для контроля над различными видами «сексуальностей».
Диспозитив сексуальности устраняет систему кровнородственных отношений,
фокусируясь на сексуальности отдельного индивида, т.е. на безличной сексуальной
единице, исключающей себя и свою сексуальную ориентацию из-под власти семейных
отношений. Действие диспозитива может и должно объясняться явлением дифракции
сексуальных функций. Вместо старой семейной сцены, где сексуальные отношения
регулировались внутренним законом пола и сексуальность была замкнута на
воспроизводящуюся структуру семейных отношений, появляется иная сцена, чьи
персонажи более не следуют прежним запретам. Новые персонажи сексуальности:
«фригидная жена», «мать, лишенная материнских чувств», «муж-импотент с его садистскими
наклонностями», «дочь-истеричка», «юный гомосексуал, отказывающийся от брака»,
— разом появляются, когда утверждается повсеместно четыре фундаментальных
стратегических принципа: истеризация женского тела, половое воспитание ребенка,
социализация функций продолжения рода и психиатризация перверсивного
(запрещенного) удовольствия. На новой сцене впервые становится видимым закон
пола в действии.

Новые
фигуры сексуальности оказываются продуктами психиатрического воображения, за
ними нет реальных тел патологии, они — фигуры языка определенного дискурса, на
которые, однако, в течение многих веков люди Запада реагировали как на реальных
персонажей греха и позора.

Власть
и боль-удовольствие. Особым и загадочным механизмом, распределяющим
боль-удовольствие, и является то, что Фуко называет властью. Отдельное тело,
послушное диспозитиву власти, теряет свои физиологические,
пространственно-временные и анатомические функции. Теперь его индивидуация
будет полностью зависеть от тонкого, обширного и разветвленного действия сил
власти по всей поверхности тел. Микрофизика власти воздействует на тела чем-то
вроде «животного духа»: все эти мельчайшие корпускулы, вирусы, частицы, атомы,
элементы, образующие необозримые сети отношений между телами и их
удовольствиями, подвешенные, быстрые, скользящие и неуловимые, в нескончаемом
роении вокруг определенных трансгрессивных зон социального тела, которые они
сами и возбуждают, провоцируют, заражают случайностью и неупорядоченностью и
одновременно пытаются ограничить, исключить, принудить к «молчанию». Эрогенная
зона создается в социальном теле благодаря прямому действию друг на друга этих
корпускул власти. Запрет сопровождается его нарушением: одно преследует другое,
укрепляя или ослабляя силу действия и того, и другого.

Замысел
Фуко: представить современное зап. общество тотально перверсивным, но это
значит приписать власти функцию тотального присутствия в социальном теле.
Власть сама давно стала объектом удовольствия, и в силу этого субъектом
удовольствия, именно властью удовольствие производится, испытывается,
распространяется и обожествляется.

Три
эстетики. Поздние интерпретации Фуко антич. и патрицианской эстетики опираются
на очевидность достижения каждым индивидом постоянства жизненных удовольствий:
заботу о себе. Отсюда три эстетики: первая, андрогинная и революционная,
«садистическая» или «дионисийская», оперирует болью как инструментом новых
телесных познаний и наслаждений, она сфокусирована на исполнении желания и
стремится достичь высшего, оргиастического наслаждения (опора на генитальную
сексуальность), более того, она стремится добиться захвата тела другого, его
подчинения в качестве сексуального объекта как недостающей части генитального
аппарата. Вторая, уравновешенная, патрицианская по своему происхождению,
консервативная эстетика удовольствия, — достойная забота о себе как цель жизни,
отстраняющая боль как оборотную сторону удовольствия. Боль не входит в экономию
удовольствия, все подчинено и соразмерено мерой. Тр е т ь я — это уже эстетика
совершенно иного типа, трансформационная, почти транссексуальная, поскольку в
ней идет речь не о «сексуальном чувстве», но о развитии «чувства тела». Здесь
рождается утопия о тотально эротизованном теле (без опоры на генитальную
сексуальность). Получается так, что удовольствие обладает только
непосредственными телесно-физиологическими характеристиками и являет нам лишь
физиологическую норму удовольствия: что хорошо для организма, то и хорошо. Как
если бы не было никакой возможности извлечь ощущение удовольствия, минуя его
физиологическую норму, и как если бы все те удовольствия, которые испытывают,
отклоняясь от принятой нормы, могли бы быть деквалифицированы в качестве
удовольствий. Возможно, что этот неопределенный и громадный мир других
удовольствий, простых и уместных, есть мир более совершенных удовольствий. Фуко
пытался отстоять право индивида на новую экономию удовольствий, которая больше
не определялась бы внешними ей целями, но только сама собой. Жить — не
«работать и любить» (3. Фрейд), не искать «острых» наслаждений, а измерять
проживаемое соответствующими мерами удовольствия.

Список литературы

Фуко
М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996

Фуко
М. Забота о себе. История сексуальности-Ш. Киев; М., 1998.

Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://ariom.ru/