Некоторые вопросы дальнейшего изучения лирики Ф.И. Тютчева

Козлик И.  Перевод Ольги Давыдовой.

Обращение
на данной юбилейной сессии к творческому наследию гениального русского поэта
XІX столетия Федора Ивановича Тютчева является абсолютно закономерным. Ведь
глубокоуважаемый профессор Ришард Лужный тоже занимался исследованием
тютчевской поэзии и оказывал содействие популяризации произведений русского
художника в Польше. Он, как известно, является составителем замечательного
сборника переводов стихов Тютчева на польском языке Fіodor Tіutczew. Sto
wіerszy, которую издало в 1989 году Wydawnіctwo Lіterackіe в Кракове. Следует
вспомнить, что в этом издании опубликована не только статья профессора Р.
Лужного Poeta и jego dzіeło, но и его польские переводы ряда тютчевских
стихотворений, в частности Тогда лишь в полном торжестве… (Dopіero wtedy
żyć nam zacznіe…), Умом Россию не понять… (Nіe sposób
pojać jej rozumem…), Как дымный столп светлеет в вышине! (Jak bіały
dymu słup jasnіeje na błekіcіe), Наш век (Nasz wіek), Природа –
сфинкс. И тем она верней… (Przyroda – sfіnks – tym bardzіej jest
zuchwała…).

Читать далее

Круги ада Александра Васильевича Сухово-Кобылина, или Кто сказал, что у нас нет русского Данта

Алексей Понкратов

Вот какая история случилась в
северной столице нашего обширного государства! Теперь только, по соображении
всего, видим, что в ней есть много неправдоподобного… Но что страннее, что
непонятнее всего, — это то, как авторы могут брать подобные сюжеты.
Признаюсь, что это уж совсем непостижимо, это точно… нет, нет, совсем не
понимаю… А однако же при всем том, хотя, конечно, можно допустить и то, и
другое, и третье, может даже… ну да и где ж не бывает несообразностей?.. А
все, однако же, как поразмыслишь, во всем этом, право, есть что-то. Кто что
ни говори, а подобные происшествия бывают на свете, — редко, но бывают.
Н. В. Гоголь

Читать далее

Поэтика обращений в лирике Тютчева

Толстогузов П.Н.

Адресность
является очевидным свойством как традиционной (доромантической), так и новой
(романтической и наследующей романтизму) лирики. Но даже на этом фоне поэзия
Тютчева выделяется как количеством обращений (в прямых и косвенных формах), так
и их особыми, нередко парадоксальными свойствами. На проблему отношений между
адресатом и адресантом у Тютчева обратил внимание Ю.М.Лотман («Местоимения в
лирике Тютчева»), указавший на случаи перемещения и совмещения позиций «в
речевом поле ‘адресант – адресат’» [1]. Но и в тех случаях, когда не
наблюдается никаких существенных сдвигов в позициях, адресация продолжает
оставаться проблемой. Так, в «Душа моя, Элизиум теней…» обращение, формально
сохраняя единство адресата (в границах парафрастической композиции), в первой
строфе имплицирует созерцательное отношение к «элисийскому» строю души, а во
второй строфе обнаруживает драматургию эмфатически резкого жеста по отношению к
«бесчувственной толпе» [2]. В «Цицероне», напротив, обращение столь же резко
обрывает историческую констатацию зачина с тем, чтобы обеспечить смысловой
максимум второй строфы и возвести позицию адресата к отрешенно-блаженной
позиции зрителя «высоких зрелищ»: в «ты» обращения незримо происходит
возрастание смысла от конкретного адреса («оратор римский») к обобщенному
«счастлив, кто». Уже эти примеры обозначают контур одной из проблем: чья
позиция предпочтительнее в мире Тютчева – «зрителя» или «участника»? Или эти
позиции взаимно адресованы друг другу как антагонистические и дополнительные в
одно время?

Читать далее

Что есть человек: древесная лирика Хельги Ольшванг

Ольга Чернорицкая

Тема
прикованности человека к своей земле раскрывается в литературе чаще всего
посредством развертывания метафоры «человек-растение». Скитание же,
как правило, обозначается метафорой «человек-птица» или
«человек-животное». Мы видим тему прикованности к земле своей и
своему делу земному в Книге Судей, в притче Иофама о терновнике: «Пошли
некогда дерева помазать над собою царя, и сказали маслине: царствуй над нами.
Маслина сказала им: оставлю ли я тук мой, которым чествуют богов и людей, и
пойду ли скитаться по деревам? И сказали дерева смоковнице: иди ты, царствуй
над нами. Смоковница сказала им: оставлю ли я сладость мою и хороший плод мой,
пойду ли скитаться по деревам? И сказали дерева виноградной лозе: иди ты,
царствуй над нами. Виноградная лоза сказала им: оставлю ли я сок мой, который
веселит богов и человеков, и пойду ли скитаться по деревам?» (Суд.9 8-13).

Читать далее

Сокровенный LЁD

A.Б. Левин

Манихейские
и гностические мотивы в романе В. Сорокина «Лед»

Пока мы здесь на глубине
безвестной,

Скажи, чтоб я в сомненьях не
блуждал:

Читать далее

«Троцкистский» роман Леонида Леонова

«Троцкистский» роман Леонида Леонова

Александр Беззубцев-Кондаков

В
творческом наследии классика ХХ века Леонида Максимовича Леонова роман “Вор”
играет особую роль, в этом раннем романе происходило формирование взглядов
автора на феномен человека, на эпоху, на судьбу страны. В центре внимания
писателя оказалось переломное время в истории России – Первая мировая война,
революция, нэп. Бывают произведения, которые годами “не отпускают” автора, заставляют
вновь и вновь возвращаться к ранее написанному…Роман “Вор” был написан в
1925-26 гг., над второй редакцией Леонов работал в 1957-59 гг, но и в
последующие годы писатель вносить в текст правку. В конце 1950-х годов
происходит “второе рождение” романа “Вор”, Леонов привносит в текст книги все,
что оставалось “за кадром”, все, что тридцать лет назад писать было опасно.
Роман, как губка, впитывал в себя новые авторские открытия, накапливающийся
жизненный опыт. Сюжетно ограничиваясь временем нэпа, роман “Вор” вбирал в свою
литературную плоть думы и чувства идущего столетия.

Читать далее

Л. Добычин: «Савкина»

Л. Добычин: «Савкина»

Игорь Лощилов

Имя
одного из персонажей рассказа «Савкина» (1924) совпадает с именем
«одной из ярчайших личностей русского художественного авангарда начала XX
века» (Томашевский 1993, с. 188) Николая Николаевича Евреинова: Коля
Евреинов. Кажется, это единственный случай, когда добычинский персонаж носит
имя, уже занявшее место в истории и связанное с определенным комплексом идей,
подобно тому, как жестянщик и сапожник в «Невском проспекте» Гоголя носят
имена Шиллера и Гофмана. Художественное мышление Добычина — новеллиста и
романиста — включает в свой состав органическую прививку того, что Н. Н.
Евреинов называл монодраматическим моментом: «чтобы зритель [в нашем
случае — читатель. — И. Л.] пережил в данный момент приблизительно то же, что и
действующее лицо, надо чтобы он видел то же самое. » (Евреинов 1909, с.
11.) Монодраматический эффект может быть создан и средствами прозаического
письма; в поздней мемуарной книге «В школе остроумия» Евреинов,
ссылаясь на проф. Д. Н. Овсянико-Куликовского и И. Лапшина, интерпретирует
«Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А. П. » как
монодраму в прозе:

Читать далее

«Микромир» героя и макроструктура художественного пространства

«Микромир» героя и макроструктура
художественного пространства

Игорь Лощилов

I

Я
расставлю слова

в
наилучшем и строгом порядке —

это
будут слова, от которых бегут без оглядки

Читать далее

«Отступничество» Лютера и романтическое «покаяние»

«Отступничество» Лютера и романтическое
«покаяние».


католицистском идеале в религиозных воззрениях Йенского кружка)

Н.Н. Мисюров, Омский государственный университет,
кафедра русской и зарубежной литературы

Читать далее

Л. Добычин: «Пожалуйста»

Л. Добычин: «Пожалуйста»

Игорь
Лощилов

Имя
одного из персонажей рассказа «Савкина» (1924) совпадает с именем
«одной из ярчайших личностей русского художественного авангарда начала XX
века» (Томашевский 1993, с. 188) Николая Николаевича Евреинова: Коля
Евреинов. Среди новелл, написанных Добычиным, по меньшей мере в четырех
выведены на поверхность текста евреиновские реминисценции. Это
«Козлова», «Савкина», «Лидия» и
«Пожалуйста», образующие несобранный автором «евреиновский
миркоцикл», внутри которого действуют и внутренние связи: фамилия героини
первого из рассказов корреспондируент к козлику и козам последнего и
предпоследнего, фамилия героини «Пожалуйста» встречается в
«Лидии»: «- Я пробовала все ликеры, — сказала Дудкина задумчиво.
— У Селезнева, на его обедах для учителей. » (Добычин 1999, с. 61; гость
из интересующего нас рассказа, вероятно, работает учителем и наносит визит
героине перед тем, как отправиться в школу).

Читать далее