МГТУ “СТАНКИН”
КАФЕДРА ОБЩЕСТВЕННЫХ НАУК
РЕФЕРАТ НА ТЕМУ:
Либерализм в России:основные этапы, идеи, особенности и перспективы.
Выполнил: студент группы
Проверил: преподаватель
МОСКВА 2003
ВСТУПЛЕНИЕ
Неосуществимость многих либеральных реформ в постперестроечном
российском обществе — особенно после 1991 г. — снова пробудила общественный
интерес к идеям и историческим судьбам русского либерализма, к тем периодам
отечественной политической истории, когда он играл определенную роль.
Поворот, происшедший в историографии русского либерализма (от замалчивания
его существования и резко негативной оценки его «буржуазности» в советское
время до его восторженной оценки и стремления увидеть в нем единственно
возможный образец для подражания в начале 90-х годов), вполне понятен:
противоречивость либеральной модели развития страны в контексте
исторической ретроспективы во многом созвучна той ситуации, которую сегодня
переживает наше общество.
Неоднозначный опыт социальных преобразований последних лет
подтверждает непреходящую ценность многих основных идей и принципов в
разработке которых отечественный либерализм сыграл огромную роль. В научной
и публицистической литературе существуют различные мнения о роли русского
либерализма в общественной жизни и культурно-историческом опыте России, о
причинах поражения либерального политического движения в начале XX в., о
неспособности либеральных идей глубоко проникать в русскую почву,
преобразовать ее.
Известно, что идеология либерализма — продукт западной цивилизации: его
истоки восходят к христианству, ренессанской и реформаторской традициям,
ньютоновской научной революции и Просвещению, а стержневые идеи и принципы
классической либеральной парадигмы—признание неотчуждаемых прирожденных
прав человека на жизнь, свободу и собственность — были порождены буржуазным
обществом на заре его становления. Либеральные идеи проникли в Россию в
XVIII в., практически сразу после их появления и теоретического оформления
в Европе, и неверно относить либерализм лишь к западному заимствованию, как
считает большинство зарубежных исследователей. Либерализм является одной из
интеллектуальных традиций русской общественной мысли, связанной с новыми
условиями развития России, а именно — с ее «вхождением» в новый
исторический цикл, появлением ростков буржуазной цивилизации, а значит, и
со вступлением на путь общеевропейского развития, с подчинением тем же
историческим законам, которые определяют развитие Европы. Идеи либерализма
стали наиболее адекватной формой выражения этого процесса, что отмечали как
выдающиеся русские мыслители, так и некоторые зарубежные исследователи.1
три волны РусскОГО либерализмА
Русский либерализм прошел три волны, три этапа в своем историческом
развитии. Каждый из них имел свои особенности.
Первый этап — «правительственный» либерализм, инициируемый «сверху» —
охватывал периоды правления Екатерины II и Александра I: по содержанию
являлся либерально-просветительским, уповал на просвещенную ограниченную
монархию (конституционные проекты М. М. Сперанского), вызвал оппозиционное
самодержавию движение декабристов.
Второй этап (волна) — либерализм постреформенного периода, т. е.
«охранительный», или консервативный либерализм, — своими политико-
социологическими и философскими теориями (концептуальные основы — К. Д.
Кавелин, систематическая разработка — Б. Н. Чичерин, П. Б. Струве). Он
повлиял на мировоззрение С. Л. Франка, С. Н. Булгакова в традиции
либерального консерватизма. Он вызвал земское, а с начала 90-х годов —
буржуазное либеральное движение.
Третий этап — «новый» либерализм начала века (до Октября 1917 г.), т.
е. социальный либерализм, провозгласивший необходимость обеспечения каждому
гражданину «право на достойное человеческое существование». Он дал толчёк
новому осмыслению проблем правового государства и «правового социализма» в
обстановке идейной борьбы как с представителями консервативных, так и
леворадикальных сил (Н. И. Кареев, П. И. Новгородцев, Б. А.
Кистяковскнй, С. И. Гессен, М. М. Ковалевский, П. Н. Милюков, Л. А.
Петражицкий, С. А. Муромцев и др.), подготовил, наряду со вторым
направлением, образование либеральной партии кадетов, а впоследствии — ее
раскол.2 Условно политико-социологическое и философско-правовое содержание
идей либерализма первой волны можно охарактеризовать как официальный
вариант. Второй волны — как более «правый» по сравнению с классическим
либерализмом (синтез идей и ценностей либерализма и консерватизма), а
третьей волны — как более «левый» вариант (синтез классического либерализма
и некоторых социалистических и социал-демократических идей) по сравнению с
«чистым» экономическим и политическим либерализмом.
Каждое из трех направлений русского либерализма имело свои особенности
и отличия от западноевропейского либерализма, свою логику развития,
обусловленную политической историей России и отечественной политико-
философской мысли. Представители каждого этапа имели различные философско-
теоретические основания своих концепций и свое видение общественного и
политического идеалов, статуса личности и социально-политических
институтов, способов преобразования общества, связанных с тенденцией
реформирования и эволюционной социальной методологией. Наивысшее развитие
русского либерализма приходится на период 60—80-х годов прошлого века и на
начало XX в., т. е. охватывает второй и третий этапы, когда оформляются его
собственные концептуальные основы. Именно тогда крупнейшие представители
либерального консерватизма и «нового» либерализма разработали наиболее
интересные, значимые и оригинальные политико-правовые идеи, вписывающиеся в
общую картину классического либерализма и обогащающие его основные идеи.
Либеральный консерватизм как тип социально-политической ориентации, как
одна из социологических альтернатив в связи с модернизацией страны выражал
тенденцию к реформированию, как особое направление русской социально-
политической мысли развивался в условиях пореформенной России после
убийства Александра II, когда его «великие реформы» были осуществлены лишь
частично. Его сущность — синтез основных идей традиционного либерализма
(свобода и права личности, реформаторство) и консерватизма (порядок,
сильная власть, стабильность, религиозно-нравственные традиции «почвы»,
преемственность) и признание одинаковой значимости как самоценности свободы
индивида, так и ценностей общенационального, общегосударственного, прежде
всего — порядка и стабильности, обеспечиваемых властью. Второй этап
русского либерализма в условиях индустриального и культурного отставания и
«догоняющего» развития России являлся осознанием потребности коренных
преобразований общества с учетом сохранения национальных политических
устоев и нравственно-религиозных традиций.
Концепции либерального консерватизма старались избежать крайностей как
либерализма, так и консерватизма (радикализма левых либералов, их
«верхоглядного прогрессизма» и реакционности официальной казенщины),
предлагали создать противовес безгосударственному и безрелигиозному
«отщепенству» (П. Б. Струве), «нигилистическому морализму» (С. Л. Франк) и
«самообожествляющемуся героизму» (С. Н. Булгаков) русской интеллигенции, не
способной освободить народ ни до, ни во время первой русской революции.
Если К. Д. Кавелин наметил концептуальный подход к консервативному
либерализму, исходя из анализа социальных традиций русской истории,
основанных на «общинно-хоровом начале», то его ученик, соратник по
Московскому университету, неогегельянец, крупнейший философ права Б. Н.
Чичерин (1828—1904) уже систематически разработал концептуальные основы
«охранительного» (консервативного либерализма), рассмотрел, что есть
«охранительные начала» для России в контексте развития ее монархической
государственности, сословного строя, соотношения права, закона и свободы в
российском обществе.
В статье «Различные виды либерализма» Б. Н. Чичерин предложил первую в
истории отечественной политической мысли «классификацию», типологию
русского либерализма, обозначил «главные его направления, которые
выражаются в общественном мнении», выделив три его вида и дав им социально-
политическую характеристику, весьма актуальную и сегодня:
1) «уличный», или либерализм толпы, склонной к политическим
скандалам, для которого характерно отсутствие терпимости и
уважения к чужому мнению и самолюбование собственным «волнением»
— «извращение, а не проявление свободы»;
2) «оппозиционный» либерализм, сопутствующий любым реформаторским
начинаниям, систематически обличающий власть как в
действительных, так и в мнимых ошибках, «наслаждающийся самим
блеском своего оппозиционного положения», критикующий ради
критики («отменить, уничтожить — вся его система») и понимающий
свободу с «чисто отрицательной стороны»;
3) «охранительный» либерализм, несущий позитивный смысл и
ориентированный на реформы с учетом всех социальных слоев, их
взаимных уступок и компромиссов в реализации своих интересов, с
опорой на сильную власть, в соответствии с естественным ходом
исторического развития;
«Сущность охранительного либерализма состоит в примирении начала
свободы с началом власти и закона. В политической жизни лозунг его:
либеральные меры и сильная власть, — либеральные меры, … обеспечивающие
права граждан…— сильная власть, блюстительница государственного
единства.. . охраняющая порядок, строго надзирающая за исполнением закона.
. . разумная сила, которая сумеет отстоять общественные интересы против
напора анархических стихий и против воплей реакционных партий».3
Исходными для концепции консервативного либерализма Б. Н. Чичерина
являются его анализ соотношения категорий свободы, власти и закона, поиск
«гармонического соглашения духовных основ общества» — свободно-разумной
личности и «общественных взаимодействий» четырех основных союзов
человеческого общежития: семейства, гражданского общества, церкви и
государства. По мнению Б. Н. Чичерина, личность есть определяющее начало
всех общественных отношений. Сущность человека— это его свобода. Двумя
сторонами свободы являются нравственность (внутренняя свобода, т. е.
совесть как самое «свободное, что существует в мире») и право (внешняя
свобода). Свобода воли не существует без нравственного закона.
Закон и свобода, в свою очередь, противоположны: где нет свободы, там
нет субъективного права, а где нет закона, там нет объективного права.
Личная свобода, ограниченная свободой других, подчиняется гражданскому
закону и повинуется власти, поэтому «власть и свобода… также нераздельны,
как нераздельны свобода и нравственный закон». Власть призвана охранять
закон и сдерживать свободу, а право «есть свобода, определенная законом»,
правом определяется свобода внешняя. Государство же есть высшая форма
общежития — союз, господствующий над всеми другими союзами, ибо все
элементы человеческого общежития сочетаются в государстве, как в союзе.4
С позиции высшей ступени развития либерализма—«охранительного» или
консервативного — всякий гражданин, не преклоняясь безусловно перед
властью, во имя собственной свободы обязан уважать существо самой
государственной власти. Для философии права и социологии «охранительного»
либерализма Б. Н. Чичерина, основанных на триединстве главных начал
общежития — свободы, власти и закона, их гармоническое соглашение
предполагает общественное единство. Лучше всего это достигается при такой
«смешанной» форме правления, как конституционная монархия— политический
идеал Чичерина, предпочтение которому он отдавал потому, что:
1) монарх, являясь представителем интересов целого (общества), стоит
выше «горизонтальных» и «вертикальных» разделений — сословных и
партийных; он есть «примиритель» противоположных элементов:
народа и дворянства. Монарх представляет начало власти,
аристократическое собрание — начало закона, «чувства права,
свободы и человеческого достоинства», а представители народа —
начало свободы;
2) монархическая власть играла огромную роль в истории России, и
«еще в течение столетий она останется высшим символом ее
единства, знаменем для народа».5
В «охранительном» либерализме Б. Н. Чичерина духовные основы (в лице
свободно-разумной личности) соединяются с общественными взаимодействиями,
которые регулируются правом. Б. Н. Чичерин выявил сущность либерального
консерватизма: «. . .принцип личной свободы и прав человека в
обществе может быть осуществлен лишь при условии ограничения «внутренне»
(духовно-нравственно и религиозно) и „внешне» (правом, законом, сильной
властью)».6
Другой выдающийся теоретик отечественного либерального консерватизма —
П. Б. Струве (1870—1944) — экономист, социолог, один из самых глубоких
политических мыслителей, «философ в политике» прошел более сложную эволюцию
своих философских и идейно-политических взглядов: от ревизии
ортодоксального марксизма «изнутри» на основе «канто-марксизма», через
разочарование в позитивизме — к метафизике, в политических воззрениях — от
либерализма к либеральному консерватизму.
«Основной дуализм» П. Б. Струве, понимаемый им как наличие в
историческом процессе одновременно двух рядов явлений — рациональных и
иррациональных, стал теоретическим фундаментом формирования основных
принципов и идей его идеологии либерального консерватизма, в традиции
которого он анализирует многие понятия социологии и политологии:
государство, нация, власть, классы, личность и общество, свобода и право и
др. «Основной дуализм» П. Б. Струве служит ему ориентиром для анализа двух
«извечных» проблем государственного и культурного развития России и русской
общественной мысли: «1) проблемы освобождения лица и 2) упорядочения
государственного властвования, введения его в рамки правомерности и
соответствия с потребностями и желаниями населения», «политического
охранения и политической свободы».10
Важным в методологическом отношении для уяснения сущности либерального
консерватизма, а также различных форм современного либерализма,
консерватизма в спектре политических партий в России сегодня является
предпринятый Струве анализ понятия консерватизма, которое, по его мнению,
«есть чисто формальное понятие, могущее вмещать в себя какое угодно
содержание»; главное для его понимания — «прикрепление» идеи консервации
(охранения) к определенному содержанию. Например, либеральный консерватизм
означает утверждение незыблемых прав лица, т. е. прикрепление идеи
консервации (константной идеи-содержания) к правам личности;
демократический консерватизм есть приурочение этой же идеи к началу
народовластия.11
П. Б. Струве не приемлет официальный консерватизм, «консервативную
казенщину», но принимает консерватизм лишь как культурно-романтический
идеал, «консервативную романтику»—миросозерцание, которое для него означает
«возведенную в принцип «почвенность» и осознанное почитание отцов»,
восходящее к творчеству славянофилов, а следовательно, к религиозным,
нравственным и культурным национальным традициям:
«. . .консерватизм как почтение к быту, признание традиций. уважение к
веками сложившимся иерархическим формам».12
П. Б. Струве соединяет либеральное и национальное начала, в чем и
состоит «сближение и слияние», синтез «основных мотивов либерализма»
(свободы и прав личности, реформаторства) и консерватизма (сильной власти,
порядка, преемственности, «почвы», государства, могущественного «внешне» и
«внутренне»), в чем и выражается его политическое кредо «национального
либерала»: «Я западник и потому— националист. Я западник и потому —
государственник». Эта его позиция «национального либерализма» дополняется
«духом национального европеизма», связанного с задачами национального
строительства «Великой России» на общечеловеческих началах— не в смысле
Русской Империи, а на принципах утверждения свободы личности, здоровой
власти, ограниченной законом, частной инициативы, состязания всех живых сил
нации.
Сразу же после Октябрьской революции 1917 г., которую он воспринял как
национальную катастрофу, П. Б. Струве подтверждает свою позицию
«национального европеизма»: «социологическое существо того пути, по
которому пойдет и не может не пойти Россия»— это «путь создания
общечеловеческой культуры в буржуазных формах».13 Большую роль в
строительстве «Великой России» на общечеловеческих началах П. Б. Струве
отводил «среднему элементу» — подлинному носителю права и прав, свободы и
собственности, земскому движению, партии кадетов, у истоков которой стоял
П. Б. Струве. Эта партия должна была реализовать политику национального
согласия и гражданского мира в создании правового конституционного
государства.
Содержание либерального консерватизма П. Б. Струве раскрывается также в
анализе понятий «государство» (не только как политического института,
«организации порядка») и «нация» («духовное единство»), «метифизически-
мистичных» по своему существу, имеющих сверхразумную (иррациональную) и
сверхличную, сверхиндивндуальную природу. В своем единстве государство и
нация образуют «государственность как всенародное единство, или соборную
личность народа», и в этом смысле основываются на религиозно-мистическом
чувстве патриотизма.
П. Б. Струве разработал философско-методологические («основной
имманентный дуализм общественно-исторического процесса»), культурно-
религиозные (абсолютная самоценность свободы личности и ее прав, их
происхождение «от» — и «замыкание „на»» религиозно-нравственные ценности,
триединство личности — нации — государства: «государство — личность
«соборная»», «государственность — всенародное единство, или соборная
личность народа») и политико-социологические основания либерального
консерватизма, понимаемого им как сближение, слияние, синтез
«экономического» или «чистого», политического либерализма и ценностного,
духовно-культурного консерватизма, или — иначе — классического
западноевропейского либерализма и ценностно-традиционалистского
консерватизма «почвы» (сильной власти и нравственно-культурных традиций
России). Синтез «трезвого консерватизма» и «твердого либерализма» —
либеральный консерватизм, согласно П. Б. Струве, спасет Россию от
потрясений и возродит се величие и свободу.
По мнению С. Л. Франка, в общественной жизни необходимо стремиться к
установлению равновесия между консерватизмом, «древними культурно-
историческими жизненными чувствами и навыками» и творческой инициативой,
«живой силой духовного творчества», т. е. к синтезу положительных ценностей
консерватизма и либерализма и преодолению крайностей обоих. Для него
приемлемы только те формы социального бытия, только те формы устроения
социума и действующих в нем норм и учреждений, которые предполагают
«сущностное нравственное совершенствование в смысле внесения добра в
человеческие души, их нравственное воспитание». Для С. Л. Франка аксиомой
прочного бытия является тезис «Уровень общественного порядка стоит в
функциональной зависимости от нравственного уровня людей, его
составляющих».16 Франк относился к событиям всемирной и российской
политической истории с позиций общечеловеческих ценностей, ибо для него
главной проблемой социальной философии была проблема человеческой жизни
вообще, человеческого самосознания: «Что есть человек и каково его истинное
призвание».17
С. Л. Франк анализирует отнологически-бытийственные, пространственно-
временные основания либерального консерватизма. Консерватизм, по его
мнению, — это присутствие в общественной жизни прошлого в настоящем, а
либерализм (у Франка — «футуризм»)—это наличие в ее настоящем
устремленности к великим целям и задачам. Настоящее же временно, преходяще,
и за временным аспектом настоящего в общественной жизни «таится ее вечный
фундамент и источник ее сил, ее сверхвременное единство, первичное единство
ее настоящего с се прошлым и будущим».18 Это сверхвременное, вечное
единство прошлого, настоящего и будущего в общественной жизни есть
соборность — живое духовное единство общества, неразрывное единство «я» и
«ты» — в «мы» — тот уровень общественного бытия, который находится в
неразрывном единстве со вторым — внешним, механическим уровнем —
общественностью.
Признавая двойственность «общественности» и «соборности», двух
разнородных и независимых сил и их сосуществование, С. Л. Франк ищет
возможность оправдания и совмещения ценностей как либерализма, так и
консерватизма: антиномию, соперничество двух начал общественного бытия —
«соборности» и «общественности» — он видит в разрешении «только через
утвержденность их в третьем высшем — в служении Богу, абсолютной правде —
они находят свое прочное согласование и примирение. Таким образом,
последний источник общественной связи лежит в моменте служения, в
утвержденности общественного единства в святыне».19
В гармоническом равнодействии консерватизма и творческой инициативы в
общественной жизни — сущность либерального консерватизма. Воплощение его
идей в политике, по мнению С. Л. Франка, поможет избежать безумного
чередования противоположных полюсов власти — анархии и деспотизма,
трагической социальной диалектики — насильственного социализма сверху и
традиционного политического консерватизма и перейти к нормальному
созидающему социальному творчеству. Для этого необходимо также приложение
принципов либерального консерватизма к переосмыслению затасканных и
ставших, по существу, бессодержательными многих политических терминов, в
частности «правый» и «левый».
Для классификации многообразия политических мировоззрений и движений С.
Л. Франк предлагает не один традиционный признак их дихотомического
разделения на «правые» и «левые», а три критерия, три ряда разнородных
«духовных и политических мотивов»:
1. чисто философское различие между традиционализмом и рационализмом, между
стремлением жить по историческим и религиозным преданиям, по логически не
проверяемой традиционной вере (по вере и обычаям отцов) и стремлением
построить общественный порядок чисто рационально, умышленно планомерно;
2. чисто политическое различие между требованием государственной опеки над
общественной жизнью и утверждением начала личной свободы и общественного
самоуправления (в этом смысле «правый» — значит государственник, этатист,
сторонник сильной власти, в противоположность «левому» — либералу);
3. чисто социальный признак — позиция, занимаемая в борьбе между высшими,
привилегированными, богатыми классами, стремящимися освободиться от
подчиненности и занять равное или даже господствующее положение в
обществе и государстве. В этом смысле «правый»— значит сторонник
аристократии или буржуазии, «левый» — демократ или социалист».20 Такая
классификация Франка, предложенная им в 1931 г., весьма актуальна и
научно плодотворна и сегодня для анализа процессов, происходящих в
политических партиях и движениях современного российского общества, и
может служить теоретическим фундаментом для опыта их научной
классификации.
История либерализма в России на примере одного из вариантов его
национальных модификаций — «охранительного» либерализма Б. Н. Чичерина и
либерального консерватизма П. Б. Струве, С. Л. Франка и др. — подтверждает
закономерность: чем больше либерализм был связан с национальным
самоопределением и внутриполитическими проблемами «догоняющего типа
развития», с процессами модернизации, тем больше он «пропитывался» идеями
консерватизма.
Третья историческая форма (направление, волна) русского либерализма
была представлена «новым» либерализмом, который идейно сформировался в
условиях кризиса 90-х годов, идейного размежевания земского либерального
движения, в обстановке резкой критики идеи правового государства со стороны
как леворадикальных, так и реакционно-консервативных сил. Основными
проблемами «нового» либерализма были: обоснование необходимости и
возможности для России правового государства, защита его основных
принципов, осмысление его особенностей и перспектив развития при условиях
сохранения гражданского мира, политической стабильности и осуществления
социально-политических реформ мирными средствами.
«Новый» либерализм ориентировал отечественную политико-социологическую
мысль рубежа веков на синтез ценностей старого русского либерализма с
идеями и социальными программами демократического социализма и на
размежевание с марксистским ортодоксальным социализмом. Несогласный с
идеями официального либерализма, ориентированного на реформирование
общества сверху, «новый» либерализм не отрицал те идеи либерального
консерватизма, которые были актуальны в новых исторических условиях, прежде
всего — идеи «права и прав», свободы и прав личности, связанные с теорией
правового государства. Представители «нового» либерализма в своих
концепциях, различных по своим философско-теоретическим основаниям
(позитивизм и неопозитивизм Н. И. Кареева, П. Н. Милюкова, М. М.
Ковалевского, психологический позитивизм Л. И. Петражицкого,
социологический позитивизм С. А. Муромцева, неокантианство Б. А.
Кистяковского и др.), выясняли соотношение между идеями либерализма и
социализма, возможности их сближения. В своих социально-философских и
политико-социологических теориях они пытались обосновать необходимый для
России «правовой режим, конституционное народное представительство,
ответственное правительство, демократические свободы — без примеси реакции
и без давления революции. Его задача сводилась к тому, чтобы помочь России
найти средний путь политического развития и удачно проскользнуть между
Сциллой реакции и Харибдой революции».21
Особенностями «нового» либерализма было нетрадиционное понимание
основных принципов правового государства как государства, проводящего идею
защиты личной (в том числе экономической) свободы и учитывающего
естественное неравенство и социальные различия на уровне «жизненного
старта», признающего законно гарантируемое право на прожиточный минимум и
образование. Государству отводилась роль посредника, способствующего
приобщению всех социальных групп к выработке компромиссов для нахождения
«равнодействующей» их различных интересов (Н. И. Кареев, П. И. Новгородцев,
С. И. Гессен). «Если для классического либерализма деятельность государства
ограничивалась функцией охраны права, то для „нового» либерализма меняется
содержание самой охранительной функции: защищая тезис „все, что не
воспрещено законом, то возможно», он придавал запретам смысл положительных
предписаний с позиций справедливости. . . Функции же государства состоят в
поддержке, в гарантии солидарных интересов людей, т. е. самого ценного с
точки зрения общечеловеческих интересов. Солидарность — вот тот
общественный идеал, следование которому составляют смысл и содержание
государственной деятельности, ибо государство по своему назначению и по
своей природе есть самая всеобъемлющая форма солидарности».23
Сохранив преемственность с идеями классического и русского либерализма,
«новый» либерализм дополнил его новой аргументацией в трех направлениях. По
обобщению С. И. Гессена, они заключались:
1) в толковании прав человека («права-притязания» по отношению к
государству);
2) в понимании принципа равенства («равенство исходного пункта»);
3) в отношении к институту собственности (неприятие монопольной
собственности).24
В интерпретации прав человека «новый» либерализм связывал права и
благосостояние: идея права дополнялась идеей блага, гарантом которого
выступает государство. Право каждого гражданина рассматривалось как «право-
притязание» на труд, на образование, на медицинское обслуживание, на
пенсионное обеспечение, на пользование землей и орудиями производства, на
участие во всех материальных и культурных благах.
Понимание принципа равенства в «новом» либерализме трактовалось не
формально-юридически — как равенство перед законом, которое не гарантирует
еще фактическое социальное равенство (но не «уравнение») «исходных шансов»,
а как социальное равенство, уровень которого определяется проводимой
государством социальной политикой.
Собственность «новый» либерализм истолковывал не только как
принадлежащую индивиду вещь, а как основу хозяйственной предпринимательской
деятельности и культурного творчества человека. Развивая новые идеи о
правах, равенстве, собственности, о правовом государстве, представители
русского «нового» либерализма использовали идею Вл. Соловьева о «праве
каждой личности на достойное существование» в правовом государстве,
обеспечивающем человеческую полноправность, которую он сформулировал одним
из первых в Европе, заложив социально-философские основы «нового»
либерализма, пытаясь обосновать их в согласии с общим духом либеральной
системы ценностей. «Если „старый» либерализм настаивал на невмешательстве
государства в дела гражданского общества, хозяйственную деятельность, то
«новый» либерализм утверждал «право-притязание» каждого по отношению к
государству и соответственно государства по отношению к своим гражданам»,27
что и должно было бы обеспечить «право каждого на достойное человеческое
существование».
Если к «охранительному» либерализму Б. Н. Чичерина можно применить
нормативно-методологический критерий историко-философского анализа
различных типов либерализма, связанного с представлениями о природе
законов, норм и институтов общества, поощряющего свободу частного лица
(чичеринский консервативный либерализм следует гегелевской традиции
метафизики права), то либеральный консерватизм П. Б. Струве оказывается
национал-либерализмом, исходящим из так или иначе понятой
«субстанциональности» связей индивида и государства. В свою очередь,
«новый» либерализм третьей волны есть социальный либерализм, предполагающий
различные версии расширения социального реформизма государства по отношению
к своим гражданам — «права-притязания» каждого на достойное человеческое
существование. Обе последние формы русского либерализма — консервативный и
«новый»— в определенной степени подчиняются классификации «состава семьи
либерализма» на основании критериев характера, цели и мери интенсивности
взаимодействия индивидов и государства.28
ЧЕТВЁРТАЯ ВОЛНА
Каковы же перспективы и судьбы, каково содержание нового типа
сегодняшней, четвертой, волны либерализма в нашем современном
постперестроечном обществе? Каковы шансы современного российского
либерализма? Это покажет время, но пока теоретические прогнозы о
возможности утверждения либерализма в России различны. В ходе проведения в
1994 г. коллоквиума «Современная социальная концепция: либеральное видение»
был представлен следующий спектр основных мнений о возможностях либерализма
в современной России:
1) происходит «реанимация» предреволюционного либерализма
эмигрантов, отстаивавших идеи классического либерализма на почве
русской интеллектуальной традиции, а именно — ценности духовных
начал нации, государства, права и свободы индивида;
2) осваивается «гуманитарная идеологическая помощь»
Запада—«внедрение» либерализма в России сугубо через рынок;
3) изобретается что-то новое, подходящее к современным российским
условиям; в частности, проблема либерализма для России — это
проблема синтеза либерализма и демократии.29
Внедрение идей и ценностей западного либерализма в Россию, очевидно,
невозможно. В условиях кризиса ценностей, раскола либерально-
демократического движения, отсутствия сильного умеренного центра,
реформированности среднего класса, зрелых политических партий с устойчивой
массовой социальной базой, цивилизованного рынка, отсутствия укоренившейся
традиции автономии личности радикальный либерализм оборачивается практикой
внедрения «дикого рынка», «диких партий», разрушающих культуру и
нравственность, что приводит к резкой поляризации социального расслоения
общества.
Некоторые российские и зарубежные политологи связывают возможности и
будущее либерализма в России либо с утверждением основных идей русского
либерального консерватизма, соединяющего ценности либеральной демократии и
национальных государственных и духовных традиций, либо с усвоением
ценностей «нового» либерализма, синтезирующего принципы классического
либерализма и социал-демократии. Так, крупнейший немецкий политолог Г.
Розмозер, категорически отвергая возможность и желательность утверждения
либерализма в России только через рынок, связывает его перспективы с
консервативным либерализмом: «Россия должна соединить экономический
либерализм с духовно-культурным консерватизмом. Альтернативой этому был бы
фашизм». «Если в России у либерализма вообще есть будущее, то ему придется
ужиться с просвещенным консерватизмом»,30 — подчеркивает Г. Розмозер.
Этот вывод-прогноз очень созвучен и даже как бы повторяет высказывания
П. Б. Струве о либеральном консерватизме (зависимо или независимо от Струве
— ведомо лишь немецкому ученому). Известный теоретик либеральной Свободной
партии Австрии (СПА) Г. Штикс также предлагает объединить национальные
устремления европейцев с идеями классического либерализма, называя подобный
синтез евролиберализмом, что, по существу, соответствует традиции
концептуальных основ русского консерватизма. Г. Штикс выступает за
сотрудничество либерализма с национализмом и па примере истории либерализма
в странах Европы показывает притягательную силу такого синтеза.31
Общепризнанный отечественный историк либерализма в России В. В. Леонтович
еще в середине 50-х годов также связывал его будущее с «единственно
настоящим либерализмом для России — либеральным консерватизмом».
Аналогичные прогнозы сегодня высказываются специалистами по истории
политико-социологической мысли русского либерализма—В. И. Шамшуриным, В. Ф.
Шаповаловым и др.32
Другие авторы связывают перспективы российского либерализма новой,
четвертой волны с такой его формой, как «новый» либерализм, или социальный
либерализм, сближающий ценности отечественного либерализма и
социалистические идеи. Так, один из теоретиков «нового» либерализма С. И.
Гессен считает его «продуктом социалистической критики либерализма».33
Очевидно, что «разговор о состоянии и перспективах либерализма в
современной России представляется крайне малопродуктивным, если он
фокусируется на сличении существующих у нас либеральных формаций с
западными образцами на предмет выяснения „подлинности» первых, степени их
близости к «истинному» либерализму»,34 тем более, что существует мощная
интеллектуальная традиция русского либерального консерватизма и «нового»
либерализма. Их многие идеи и ценности по-прежнему остаются одним из
важнейших компонентов современной человеческой культуры и теоретическим
фундаментом для возможного в России либерализма новой четвертой волны.
«Сила государства опирается вообще на своеобразное сочетание внешней
материальной мощи с нравственной крепостью. Нужно и то, и другое, а у нас
пока нет ни того, ни другого, поскольку государственная жизнь творится
официальной Россией»,35— писал П. Б. Струве еще в 1910 г. … Как
пророчески и как злободневно звучат сегодня его слова, в которых вновь
слышится призыв к духовному возрождению России, к возвращению ее былого
государственного величия, призыв к обретению подлинной свободы па принципах
традиции русского либерального консерватизма.
Сегодня Россия вновь находится перед выбором, и хочется надеяться, что
на этот раз, когда все иные модели и варианты социального упорядочивания
кажутся утопическими или «отработанными», Россия окажется готовой к
реализации умеренных, закономерных и — одновременно — вынужденно-
необходимых проектов: либо либерально-консервативного, синтезирующего идеи
классического либерализма с вековыми устоями и национальными традициями
государственности и духовной культуры, либо «ново-либерального»,
гарантирующего в своем социальном идеале всем своим гражданам «право на
достойное человеческое существование», если мы, конечно, хотим свободную,
обновленную Державу Российскую, а не считаем Россию «колоссом на глиняных
ногах»…
ЛИТЕРАТУРА
Кандидат философских наук, доцент Санкт-Петербургского
государственного технического университета.
1 Кавелин К. Д. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и
культуры. М., 1989. С. 66;
Леонтович В. В. История либерализма в России. 1762—1914. М., 1995;
Валицкий А. Нравственность и право в теориях русских либералов конца XIX —
начала XX века // Вопросы философии. 1991. № 8.
2 Новикова Л., Сиземская И. Либеральные традиции в культурно-историческом
опыте России // Свободная мысль. 1993. № 15;
Замалеев А. Ф., Осипов И. Д. Русская политология: обзор основных
направлений. СПб., 1994. Гл. 5
Fischer G. Russian Liberalism from gentry to intelligentsia. Cambridge;
Massachusetts, 1958.
3 Чичерин Б. Н. Несколько современных вопросов. М., 1862. С. 189—197,
199—200.
6 Козловский В. В. Социологические альтернативы в дореволюционной России //
Вести. С.-Петербург, ун-та. 1993. Сер. 6. Вып. 4. С. 51,
7 Чичерин Б. Н.
1) Несколько современных вопросов. С. 135—138;
2) 2) Вопросы политики. 2-е изд. М., 1905. С. 16, 28.
8 Чичерин Б. Н. Несколько современных вопросов. С. 164—178.
9 Там же. С. 159, 162.
10 Струве П. Б.
1) О мере и границах либерального консерватизма // Полис. 1994. № 3. С.
133;
2) Дух и Слово. Статьи о русской и западноевропейской литературе. Париж,
1981. С. 219.