|
Первые
трудности могут выявиться при поступлении в школу. При хороших способностях,
живом уме, умении все схватывать на лету обнаруживается неусидчивость,
отвлекаемость, недисциплинированность. Учатся поэтому они очень неровно — то
блеснут пятерками, то «нахватают» двоек.
Главная
черта гипертимных подростков — почти всегда очень хорошее, даже приподнятое
настроение. Лишь изредка и ненадолго эта солнечность омрачается вспышками
раздражения, гнева, агрессии.
.Хорошее
настроение гипертимных подростков гармонично сочетается с хорошим
самочувствием, высоким жизненным тонусом, нередко цветущим внешним видом. У
них всегда хороший аппетит и здоровый сон.
С
родителями, педагогами, воспитателями легко возникают конфликты. К ним ведут
мелочный контроль, повседневная опека, наставления и нравоучения,
«проработка» в семье и на публичных собраниях. Все это обычно
вызывает только усиление «борьбы за самостоятельность»,
непослушание, нарочитое нарушение правил и порядков. Стараясь вырваться
из-под опеки семьи, гипертимные подростки охотно уезжают в лагеря, уходят в
туристские походы и т.п., но и там вскоре приходят в столкновение с
установленным режимом и дисциплиной. Как правило, обнаруживается склонность к
самовольным отлучкам, иногда продолжительным. Истинные побеги из дому у
гипертимов встречаются нечасто.
Реакция
группирования проходит не только под знаком постоянного тяготения к компаниям
сверстников, но и стремления к лидерству в этих компаниях.
Неудержимый
интерес ко всему вокруг делает гипертимных .подростков неразборчивыми в
выборе знакомств. Контакт со случайными встречными не представляет для них
проблемы. Устремляясь туда, где «кипит жизнь», они порой могут
оказаться в неблагоприятной среде, попасть в асоциальную группу. Всюду они
быстро осваиваются, перенимают манеры, обычаи, поведение, одежду, модные
«хобби».
Спиртное
представляет для гипертимов серьезную опасность с подросткового возраста.
Выпивают они в компаниях с приятелями. Предпочитают неглубокие стадии опьянения,
но легко становятся на путь частых и регулярных выпивок.
Реакция
увлечения отличается у гипертимных подростков богатством и разнообразием
проявлений, но главное — крайним непостоянством хобби. Коллекции сменяются
азартными играми, одно спортивное увлечение другим, один кружок на другой,
мальчики нередко отдают мимолетную дань техническим увлечениям, девочки –
художественной самодеятельности.
Аккуратность
отнюдь не составляет их отличительной черты ни в занятиях, ни в выполнении
обещаний, ни, что особенно бросается в глаза, в денежных делах. Рассчитывать
они не умеют и не хотят, охотно берут в долг, отодвигая в сторону неприятную
мысль о последующей расплате.
Всегда
хорошее настроение и высокий жизненный тонус создают благоприятные условия
для переоценки своих способностей и возможностей. Избыточная уверенность в
своих силах побуждает «показать себя», предстать перед окружающими
в выгодном свете, прихвастнуть. Но им присуща искренность задора,
действительная уверенность в собственных силах, а не натужное стремление
«показать себя больше, чем есть на самом деле», как у настоящих
истероидов. Лживость не является их характерной чертой, она может быть
обусловлена необходимостью извернуться в трудной ситуации..
Самооценка
гипертимных подростков отличается достаточной искренностью.
Гипертимно-неустойчивый
вариант психопатизации является наиболее частым. Здесь жажда развлечений,
веселья, рискованных похождений все более выступает на первый план и толкает
на пренебрежение занятиями и работой, на алкоголизацию и употребление
наркотиков, на сексуальные эксцессы и делинквентность — в конечном итоге
может привести к асоциальному образу жизни.
Решающую
роль в том, что на гипертимной акцентуации произрастает гипертимно-неустойчивая
психопатия, обычно играет семья. Как чрезмерная опека – гиперпротекция,
мелочный контроль и жестокий диктат, да еще сочетающийся с неблагополучием
внутрисемейных отношений, так и гипоопека, безнадзорность могут служить
стимулами к развитию гипертимно-неустойчивой психопатии.
Гипертимно-истероидный
вариант встречается значительно реже. На фоне гипертимности постепенно
вырисовываются истероидные черты. При столкновении с жизненными трудностями,
при неудачах, в отчаянных ситуациях и при угрозе серьезных наказаний
возникает и желание разжалобить других (вплоть до демонстративных суицидных
действий), и произвести впечатление своей незаурядностью, и прихвастнуть,
«пустить пыль в глаза». Возможно, в развитии этого типа также
важнейшую роль играет среда. Воспитание по типу «кумира семьи»
(Гиндикин, 1961), потакание прихотям в детстве, избыток похвал по поводу
мнимых и действительных способностей и талантов, привычка всегда быть на
виду, созданная родителями, а иногда и неправильными действиями воспитателей,
обусловливают в подростковом периоде трудности, которые могут оказаться
непреодолимыми.
Гипертимно-аффективный
вариант психопатической личности отличается усилением черт аффективной
взрывчатости. Вспышки раздражения и гнева, нередко свойственные гипертимам,
когда они встречают противодействие или терпят неудачи, здесь становятся
особенно бурными и возникают по малейшему поводу. На высоте аффекта нередко
утрачивается контроль над собой: брань и угрозы вырываются без всякого учета
обстановки, в агрессии собственные силы не соизмеряются с силами объекта
нападения, а сопротивление может достигать «буйного безумства». Все
это обычно позволяет говорить о формировании психопатии возбудимого типа.
Возможно, в формировании этого варианта психопатизации существенную роль
могут играть не столь редкие у мальчиков гипертимного типа черепно-мозговые
травмы.
ЦИКЛОИДНЫЙ ТИП
Как
известно, этот тип был описан в 1921 г. Kretschmer и сперва стал широко использоваться
в психиатрических исследованиях. П. Б. Ганнушкин (1933) включил в
«группу циклоидов» четыре типа психопатической личности:
«конституционально-депрессивных»,
«конституционально-возбужденных» (гипертимных), циклотимиков и
эмотивно-лабильных. Циклотимия им рассматривалась как тип психопатии.
В
подростковом возрасте можно видеть два варианта циклоидной акцентуации: типичные
и лабильные циклоиды.
Типичные
циклоиды в детстве ничем не отличаются от сверстников или чаще производят
впечатление гипертимов. С наступлением пубертатного периода (у девочек это
может совпасть с менархе) возникает первая субдепрессивная фаза. Ее отличает
склонность к апатии и раздражительности. С утра ощущается вялость и упадок
сил, все валится из рук. То, что раньше давалось легко и просто, теперь
требует неимоверных усилий. Труднее становится учиться. Людское общество
начинает тяготить, компании сверстников избегаются, приключения и риск теряют
всякую привлекательность. Прежде шумные и бойкие подростки в эти периоды
становятся вялыми домоседами. Падает аппетит, но вместо свойственной
выраженным депрессиям бессонницы нередко наблюдается сонливость
(Озерецковский, 1972). Созвучно настроению все приобретает пессимистическую
окраску. Мелкие неприятности и неудачи, которые обычно начинают сыпаться
из-за падения работоспособности, переживают крайне тяжело. На замечания и
укоры нередко отвечают раздражением, порой грубостью и гневом, но в глубине
души впадая еще в большее уныние. Серьезные неудачи и нарекания окружающих
могут углубить субдепрессивное состояние или вызвать острую аффективную
реакцию с суицидными попытками. Обычно лишь только в этом случае циклоидные
подростки попадают под наблюдение психиатра.
У
типичных циклоидов фазы обычно непродолжительны и длятся две-три недели.
У
циклоидных подростков имеются свои «места наименьшего
сопротивления». Важнейшим из них, вероятно, является неустойчивость к
коренной ломке жизненного стереотипа. Этим, видимо, объясняются присущие
циклоидам затяжные субдепрессивные реакции на первом курсе высших учебных
заведений (Строгонов, 1973). Резкое изменение характера учебного процесса,
обманчивая легкость первых студенческих дней, отсутствие ежедневного контроля
со стороны преподавателей, сменяющееся необходимостью усвоить в короткий
период зачетно-экзаменационной сессии гораздо больший, чем в школе, материал,
— все это ломает привитый предшествующими десятилетиями учебный стереотип.
Способность в период подъема на лету усваивать материал школьной программы здесь
оказывается недостаточной. Упущенное приходится наверстывать усиленными
занятиями, а в субдепрессивной фазе и это не приводит к желаемым результатам.
Переутомление и астения затягивают субдепрессивную фазу, появляется
отвращение к учебе и к умственной работе вообще.
Лабильные
циклоиды, в отличие от типичных, во многом приближаются к лабильному
(эмоционально-лабильному или реактивно-лабильному) типу. Фазы здесь гораздо
короче –несколько «хороших» дней сменяют несколько
«плохих». «Плохие» дни более отмечены дурным настроением,
чем вялостью, упадком сил или неудовлетворительным самочувствием. В пределах
одного периода возможны короткие перемены настроения, вызванные
соответствующими известиями или событиями. Но, в отличие от описываемого
далее лабильного типа, нет чрезмерной эмоциональной реактивности, постоянной
готовности настроения легко и круто меняться от незначительных причин.
Подростковые
поведенческие реакции у циклоидов, как типичных, так и лабильных, обычно
выражены умеренно. Эмансипационные устремления и реакции группирования со
сверстниками усиливаются в период подъема. Увлечения отличаются нестойкостью
— в субдепрессивные периоды их забрасывают, в период подъема находят новые
или возвращаются к прежним заброшенным. Заметного снижения сексуального
влечения в субдепрессивной фазе сами подростки обычно не отмечают, хотя, по
наблюдению близких, сексуальные интересы в «плохие дни» гаснут.
Выраженные нарушения поведения (делинквентность, побеги из дому, знакомство с
наркотиками) мало свойственны циклоидам. К алкоголизации в компаниях они
обнаруживают склонность в периоды подъема. Суицидальное поведение в виде
аффективных (но не демонстративных) попыток или истинных покушений возможно в
субдепрессивной фазе.
Самооценка
характера у циклоидов формируется постепенно, по мере того, как накапливается
опыт «хороших» и «плохих» периодов. У подростков этого
опыта еще нет, и поэтому самооценка может быть еще очень неточна.
ЛАБИЛЬНЫЙ ТИП
Этот
тип наиболее полно описан под разными наименованиями «эмоционально-лабильный»,
(Schneider, 1923),«реактивно-лабильный» (П. Б. Ганнушкиным, 1933)
или «эмотивно-лабильный» (Leongard, 1964, 1968) и др .
В
детстве лабильные подростки, как правило, особенно не выделяются среди сверстников.
Лишь у некоторых обнаруживается склонность к невротическим реакциям. Однако
почти у всех детство наполнено инфекционными заболеваниями, вызываемыми условно-патогенной
флорой. Частые ангины, непрерывные «простуды», хронические пневмонии,
ревматизм, пиелоциститы, холециститы и др. заболевания хотя протекают и не в
тяжелых формах, но склонны принимать затяжное и рецидивирующее течение. Возможно,
фактор «соматической инфантилизации» играет важную роль во многих
случаях формирования лабильного типа.
Главная
черта лабильного типа — крайняя изменчивость настроения.
Можно
говорить о намечающемся формировании лабильного типа в случаях, когда
настроение меняется слишком часто и чрезмерно круто, а поводы для этих
коренных перемен бывают ничтожными. Кем-то нелестно сказанное слово,
неприветливый взгляд случайного собеседника, некстати пошедший дождь,
оторвавшаяся от костюма пуговица способны погрузить в унылое и мрачное
расположение духа при отсутствии каких-либо серьезных неприятностей и неудач.
В то же время какая-нибудь приятная беседа, интересная новость, мимолетный
комплимент, удачно к случаю одетый костюм, услышанные от кого-либо, хотя и
малореальные, но заманчивые перспективы могут поднять настроение, даже
отвлечь от действительных неприятностей, пока они снова не напомнят чем-либо
о себе. При психиатрическом осмотре во время откровенных и волнующих бесед,
когда приходится касаться самых разных сторон жизни, на протяжении получаса
можно видеть не раз готовые навернуться слезы и вскоре радостную улыбку.
Настроению
присущи не только частые и резкие перемены, но и значительная их глубина. От
настроения данного момента зависят и самочувствие, и аппетит, и сон, и трудоспособность,
и желание побыть одному или только вместе с близким человеком или же
устремиться в шумное общество, в компанию, на люди. Соответственно настроению
и будущее то расцвечивается радужными красками, то представляется серым и
унылым, и прошлое предстает то как цепь приятных воспоминаний, то кажется
сплошь состоящим из неудач, ошибок и несправедливостей. Одни и те же люди,
одно и то же окружение кажутся то милым, интересным и привлекательным, то
надоевшим, скучным и безобразным, наделенным всяческими недостатками.
Маломотивированная
смена настроения иногда создает впечатление о поверхностности и легкомыслии.
Но это суждение не соответствует истине. Представители лабильного типа
способны на глубокие чувства, на большую и искреннюю привязанность. Это
прежде всего сказывается в их отношении к родным и близким, но лишь к тем, от
кого они сами чувствуют любовь, заботу и участие. К ним привязанность
сохраняется, несмотря на легкость и частоту мимолетных ссор.
Не
менее свойственна лабильным подросткам и преданная дружба. В друге они стихийно
ищут психотерапевта. Они предпочитают дружить с тем, кто в минуты грусти и
недовольства способен отвлечь, утешить, рассказать что-нибудь интересное,
приободрить, убедить, что «все не так страшно», но и в то же время
в минуты эмоционального подъема легко откликнуться на радость и веселье,
удовлетворить потребность сопереживания.
Лабильные
подростки весьма чутки ко всякого рода знакам внимания, благодарности,
похвалам и поощрениям — все это доставляет им искреннюю радость, но вовсе не
побуждает к заносчивости или самомнению. Порицания, осуждения, выговоры,
нотации глубоко переживаются и способны вторгнуть в беспросветное уныние.
Действительные неприятности, утраты, несчастья лабильные подростки переносят
чрезвычайно тяжело, обнаруживая склонность к реактивным депрессиям, тяжелым
невротическим срывам.
Реакция
эмансипации у лабильных подростков выражена весьма умеренно. Им хорошо в
семье, если они чувствуют там любовь, тепло и уют. Эмансипационная активность
проявляется в виде коротких вспышек, обусловленных капризами настроения и
обычно трактуемых взрослыми как простое упрямство.
Ей
чужд и опьяняющий азарт игр, и скрупулезная дотошность коллекционирования, и
настойчивое совершенствование силы, ловкости умений и высоты утонченных интеллектуально-эстетических
наслаждений.
Самооценка
отличается искренностью (Ефременкова, Иванов, 1971). Лабильные подростки
хорошо знают особенности своего характера, знают, что они — «люди настроения»
и что от настроения у них все зависит. Отдавая отчет в слабых сторонах своей
натуры, они не пытаются что-либо скрыть или затушевать, а как бы предлагают
окружающим принимать их такими, какие они есть. В том, как относятся к ним
окружающие, они обнаруживают удивительно хорошую интуицию — сразу, при первом
контакте чувствуя, кто к ним расположен, кто безразличен, а в ком таится хоть
капля недоброжелательности или неприязни. Ответное отношение возникает
незамедлительно и без попыток его утаить.
АСТЕНО-НЕВРОТИЧЕСКИЙ ТИП
У
подростков астено-невротического типа с детства нередко обнаруживаются признаки
невропатии — беспокойный сон и плохой аппетит, капризность, пугливость, плаксивость,
иногда ночные страхи, ночной анурез, заикание и т. п.
Главными
чертами астено-невротической акцентуации являются повышенная утомляемость,
раздражительность и склонность к ипохондричности. Утомляемость особенно
проявляется в умственных занятиях. Умеренные физические нагрузки переносятся
лучше, однако физические напряжения, например обстановка спортивных
соревнований, оказываются невыносимыми. Раздражительность неврастеников
существенно отличается от гневности эпилептоидов и вспыльчивости гипертимов и
более всего сходна с аффективными вспышками у подростков лабильного типа.
Раздражение, нередко по ничтожному поводу, легко изливается на окружающих,
порой случайно попавших под горячую руку, и столь же легко сменяется
раскаянием и даже слезами. В отличие от эпилептоидов аффект не отличается ни
постепенным накипанием, ни силой, ни продолжительностью. В отличие от
вспыльчивости гипертимов поводом для вспышек вовсе не обязательно служит
встречаемое противодействие, бурного неистовства аффект также не достигает.
Склонность к ипохондризации является особенно типичной чертой. Такие
подростки внимательно прислушиваются к своим телесным ощущениям, крайне
подвержены ятрогении, охотно лечатся, укладываются в постель, подвергаются
осмотрам. Наиболее частым источником ипохондрических переживаний, особенно у
мальчиков, становится сердце (Кургановский, 1965).
Делинквентность,
побеги из дому, алкоголизация и другие нарушения поведения подросткам
астено-невротического типа не свойственны. Но это не означает, что специфически
подростковые поведенческие реакции у них отсутствуют. Стремление к эмансипации
или тяга к группированию со сверстниками, не получая прямого выражения в силу
астеничности, утомляемости и т. п., могут исподволь подогревать
маломотивированные вспышки раздражения в отношении родителей, воспитателей,
старших вообще, побуждать к обвинению родителей в том, что их здоровью
уделяется мало внимания, или же порождать глухую неприязнь к сверстникам, у
которых специфически-подростковые поведенческие реакции выражаются прямо и
открыто. Сексуальная активность обычно ограничивается короткими и быстро
истощающимися вспышками. К сверстникам тянутся, скучают без их компании, но
быстро от них устают и ищут отдыха, одиночества или общества с близким
другом.
Самооценка
астено-невротических подростков обычно отражает их ипохондрические установки.
Они отмечают зависимость плохого настроения от дурного самочувствия, плохой
сон ночью и сонливость днем, разбитость по утрам. В мыслях о будущем центральное
место занимают заботы о собственном здоровье. Они сознают также. что утомляемость
и раздражительность глушат их интерес к новому, делают непереносимыми критику
и возражения, стесняющие их правила. Однако далеко не все особенности отношений
подмечаются достаточно хорошо.
СЕНСИТИВНЫЙ ТИП
С
детства проявляется пугливость и боязливость. Такие дети часто боятся
темноты, сторонятся животных, страшатся остаться одни. Они чуждаются слишком
бойких и шумных сверстников, не любят чрезмерно подвижных и озорных игр,
рискованных шалостей, избегают больших детских компаний, чувствуют робость и
застенчивость среди посторонних, в новой обстановке и вообще не склонны к
легкому общению с незнакомыми людьми. Все это иногда производит впечатление
замкнутости, отгороженности от окружающего и заставляет подозревать свойственные
шизоидам аутистические наклонности. Однако с теми, к кому эти дети привыкли,
они достаточно общительны. Сверстникам они нередко предпочитают игры с
малышами, чувствуя себя среди них увереннее и спокойнее. Не проявляется также
свойственный шизоидам ранний интерес к абстрактным знаниям, «детская
энциклопедичность». Многие чтению охотно предпочитают тихие игры, рисование,
лепку. К родным они иногда обнаруживают чрезвычайную привязанность, даже при
холодном отношении или суровом обращении с их стороны. Отличаются послушанием,
часто слывут «домашним ребенком».
Школа
пугает их скопищем сверстников, шумом, возней, суетой и драками на переменах,
но, привыкнув к одному классу и даже страдая от некоторых соучеников, они неохотно
переходят в другой коллектив. Учатся обычно старательно. Пугаются всякого рода
контрольных, проверок, экзаменов. Нередко стесняются отвечать перед классом,
боясь сбиться, вызвать смех, или, наоборот, отвечают гораздо меньше того, что
знают, чтобы не прослыть выскочкой или чрезмерно прилежным учеником среди одноклассников.
Начало
пубертатного периода обычно проходит без особых осложнений. Трудности
адаптации чаще возникают в 16-19 лет. Именно в этом возрасте выступают оба
главных качества сенситивного типа, отмеченные П. Б. Ганнушкиным, —
«чрезвычайная впечатлительность» и «резко выраженное чувство
собственной недостаточности» (Ганнушкин, 1964).
Реакция
эмансипации у сенситивных подростков бывает выражена довольно слабо. К родным
сохраняется детская привязанность. К опеке старших относятся не только терпимо,
но даже охотно ей подчиняются. Упреки, нотации и наказания со стороны близких
скорее вызывают слезы, угрызения и даже отчаяние, чем обычно свойственный
подросткам протест.
Рано
формируется чувство долга, ответственности, высоких моральных и этических
требований и к окружающим, и к самому себе. Сверстники ужасают грубостью,
жестокостью, циничностью. В себе же видится множество недостатков, особенно в
области качеств морально-этических и волевых.
Чувство
собственной неполноценности у сенситивных подростков делает особенно
выраженной реакцию гиперкомпенсации. Они ищут самоутверждения не в стороне от
слабых мест своей натуры, не в областях, где могут раскрыться их способности,
а именно там, где особенно чувствуют свою неполноценность. Девочки стремятся
показать свою веселость. Робкие и стеснительные мальчики натягивают на себя
личину развязности и даже нарочитой заносчивости, пытаются показать свою
энергию и волю. Но как только ситуация неожиданно для них требует смелой
решительности, они тотчас же пасуют. Если удается установить с ними
доверительный контакт и они чувствуют от собеседника симпатию и поддержку, то
за спавшей маской «все нипочем» оказываются жизнь, полная укоров и
самобичевания, тонкая чувствительность и непомерно высокие требования к самому
себе. Нежданное участие и сочувствие могут сменить заносчивость и браваду на
бурно хлынувшие слезы.
В
силу той же реакции гиперкомпенсации сенситивные подростки оказываются на
общественных постах (старосты и т. п.). Их выдвигают воспитатели,
привлеченные послушанием и старательностью. Однако их хватает лишь на то,
чтобы с большой личной ответственностью выполнять формальную сторону
порученной им функции, но неформальное лидерство в таких коллективах
достается другим. Намерение избавиться от робости и слабоволия толкает
мальчиков на занятия силовыми видами спорта: борьбой, карате, культуризмом и
т. п.
В
отличие от шизоидов сенситивные подростки не отгораживаются от товарищей, не
живут в воображаемых фантастических группах и не способны быть «белой
вороной» в обычной подростковой среде. Они разборчивы в выборе
приятелей, предпочитают близкого друга большой компании, очень привязчивы в
дружбе. Некоторые из них любят иметь более старших по возрасту друзей.
Обычная подростковая группа ужасает их господствующими там шумом,
развязностью, грубостью.
Ни к
алкоголизации, ни к употреблению наркотиков, ни к делинквентному поведению
сенситивные подростки не склонны. Сенситивные юноши, как правило, не курят, алкогольные
напитки же способны внушать им отвращение.
Самооценка
сенситивных подростков отличается довольно высоким уровнем объективности.
Подмечается свойственная с детства обидчивость и чувствительность, застенчивость,
которая особенно мешает подружиться с кем хочется, неумение быть вожаком,
заводилой, душой компании, неприязнь к авантюрам и приключениям, всякого рода
риску и острым ощущениям, отвращение к алкоголю, нелюбовь к флирту и
ухаживаниям. Они подчеркивают, что не склонны ни легко ссориться, ни быстро
мириться. У многих из них имеются проблемы, к которым они не могут определить
своего отношения или не хотят сделать это. Чаще всего этими проблемами
являются отношение к друзьям, к своему окружению, к критике в свой адрес, к
деньгам, к спиртным напиткам. Видимо, все это бывает связано с окрашенными
эмоциями, затаенными переживаниями. Питая отвращение ко лжи и маскировке,
сенситивные подростки отказ предпочитают неправде.
Слабым
звеном сенситивных личностей является отношение к ним окружающих.
Непереносимой для них оказывается ситуация, где они становятся объектом
насмешек или подозрения в неблаговидных поступках, когда на их репутацию
падает малейшая тень или когда они подвергаются несправедливым обвинениям.
ПСИХАСТЕНИЧЕСКИЙ ТИП
Психастенические
проявления в детстве незначительны и ограничиваются робостью, пугливостью,
моторной неловкостью, склонностью к рассуждательству и ранними «интеллектуальными
интересами».
Иногда
уже в детском возрасте обнаруживаются навязчивые явления, особенно фобии —
боязнь незнакомых людей и новых предметов, темноты, боязнь оказаться за запертой
дверью и т. п. Реже можно наблюдать появление навязчивых действий, невротических
тиков и т. п.
Критическим
периодом, когда психастенический характер развертывается почти во всей своей
полноте, являются первые классы школы. В эти годы безмятежное детство
сменяется первыми требованиями к чувству ответственности. Подобные требования
представляют один из самых чувствительных ударов для психастенического
характера. Воспитание в условиях «повышенной ответственности», когда
родители возлагают недетские заботы по надзору и уходу за младшими или
беспомощными стариками, положение старшего среди детей в трудных материальных
и бытовых условиях способствуют становлению психастении (Сухарева, 1959).
Главными
чертами психастенического типа в подростковом возрасте являются нерешительность
и склонность к рассуждательству, тревожная мнительность и любовь к
самоанализу и, наконец, легкость образования обсессий — навязчивых страхов,
опасений, действий, ритуалов, мыслей, представлений.
Тревожная
мнительность психастенического подростка отличается от сходных черт
астено-невротического и сенситивного типов. Если астено-невротическому типу
присущ страх за свое здоровье (ипохондрическая направленность мнительности и
тревоги), а для сенситивного типа свойственно беспокойство по поводу
отношения, возможных насмешек, пересудов, неблагоприятного мнения о себе
окружающих (релативная направленность мнительности и тревоги), то опасения
психастеника целиком адресуются к возможному, даже к маловероятному в будущем
(футуристическая направленность). Как бы чего .не случилось ужасного и
непоправимого, как бы не произошло какого-либо непредвиденного несчастья с
ними самими, а еще страшнее с теми близкими, к которым они обнаруживают
патологическую привязанность. Опасности реальные и невзгоды, уже случившиеся,
пугают куда меньше. У подростков особенно характерной бывает тревога за мать
— как бы она не заболела и не умерла, хотя ее здоровье никому не внушает
никаких опасений, как бы не попала в катастрофу, не погибла бы под
транспортом. Если мать опаздывает с работы, где-то без предупреждения
задержалась, психастенический подросток не находит себе места.
Защитой
от постоянной тревоги за будущее становятся специально выдуманные приметы и
ритуалы. Если, например, шагая в школу, обходить все люки, не наступая на их
крышки, то не провалишься на экзаменах, если не дотрагиваться до ручек двери,
то не заразишься и не заболеешь, если при всякой вспышке страха за мать
произносить про себя самим придуманное заклинание, то с ней ничего не
случится и т. п. Другой защитой становится специально выработанный педантизм
и формализм.
Нерешительность
и рассуждательство у психастенического подростка идут рука об руку. Такие
подростки бывают сильны на словах, но не в действиях. Всякий самостоятельный
выбор, как бы малозначим он ни был, — например, какой фильм пойти посмотреть
в воскресенье, — может стать предметом долгих и мучительных колебаний. Однако
уже принятое решение должно быть немедленно исполнено. Ждать психастеники не
умеют, проявляя удивительное нетерпение. У психастенических подростков
нередко приходится видеть реакцию гиперкомпенсации в отношении своей
нерешительности и склонности к сомнениям. Эта реакция проявляется у них
самоуверенными и безапелляционными суждениями, утрированной решительностью и
скоропалительностью действий в моменты, когда требуется неторопливая
осмотрительность и осторожность. Постигающие вследствие этого неудачи еще
более усиливают нерешительность и сомнения.
Склонность
к самоанализу более всего распространяется на размышления по поводу мотивов
своих поступков и действий, проявляется в компании в своих ощущениях и переживаниях.
Физическое
развитие психастеников обычно оставляет желать лучшего. Спорт, как и все
ручные навыки, дается им плохо. Обычно у психастенических подростков особенно
слабы и неловки руки при более сильных ногах. Поэтому привлечение к спорту
лучше начинать с бега, прыжков, лыж и т. п., что такому подростку облегчает
возможность утвердиться.
Все
описанные формы проявления подростковых нарушений поведения несвойственны
психастеникам. Ни делинквентность, ни побеги из дому, ни алкоголь, ни наркотики,
ни даже суицидальное поведение в трудных ситуациях нами не встречались. Их место,
видимо, полностью вытеснили навязчивости, мудрствование и самоанализ.
Самооценка,
несмотря на склонность к самоанализу, далеко не всегда бывает правильной.
Часто выступает тенденция находить у себя самые разнообразные черты характера,
включая совершенно несвойственные (например, истероидные).
ШИЗОИДНЫЙ
ТИП
Название
«шизоид» обычно приписывается Kretschmer (1921), хотя впервые было
употреблено в 1917 г. Эльмигером (цит. по Т. И. Юдину, 1926), но именно
благодаря первому оно стало наиболее распространенным для обозначения этого
типа характера.
Наиболее
существенной чертой данного типа считается замкнутость (Kahn; 1926),
отгороженность от окружающего, неспособность или нежелание устанавливать
контакты, снижение потребности в общении.
.
Шизоидные черты выявляются раньше, чем особенности характера всех других
типов. С первых детских лет поражает ребенок, который любит играть один, не
тянется к сверстникам, избегает шумных забав, предпочитает держаться среди
взрослых, иногда подолгу молча слушает их беседы. К этому иногда добавляется
какая-то холодность и недетская сдержанность.
Подростковый
период является самым тяжелым для шизоидной личности.
С
наступлением полового созревания все черты характера выступают с особой яростью.
Замкнутость, отгороженность от сверстников бросаются в глаза. Иногда духовное
одиночество даже не тяготит шизоидного подростка, который живет в своем мире,
своими необычными для других интересами и увлечениями, относясь со
снисходительным пренебрежением или явной неприязнью ко всему, что наполняет
жизнь других подростков. Но чаще же шизоиды страдают сами от своей
замкнутости, одиночества, неспособности к общению, невозможности найти себе
друга по душе. Неудачные попытки завязать приятельские отношения,
мимозоподобная чувствительность в моменты их поиска, быстрая истощаемость в
контакте («не знаю о чем еще говорить») нередко побуждают к еще
большему уходу в себя.
Недостаток
интуиции проявляется отсутствием «непосредственного чутья действительности»
(Ганнушкин, 1933), неумением проникнуть в чужие переживания, угадать желания
других, догадаться о неприязненном отношении к себе или, наоборот, о симпатии
и расположении, уловить тот момент, когда не следует навязывать свое
присутствие и когда, наоборот, надо выслушать, посочувствовать, не оставлять
собеседника с самим собой.
К
дефициту интуиции следует добавить тесно с ним связанный недостаток сопереживания
— неумение разделять радость и печаль другого, понять обиду, прочувствовать
чужое волнение и беспокойство. Иногда это обозначают как слабость
эмоционального резонанса. Недостаток интуиции и сопереживания обусловливает,
вероятно, то, что называют холодностью шизоидов. Их поступки могут быть
жестокими, что скорее связано с неспособностью вчувствоваться в страдания
других, чем желанием получить садистическое наслаждение. К гамме шизоидных
особенностей можно добавить неумение убеждать своими словами других
(Каменева, 1974).
Внутренний
мир почти всегда закрыт от посторонних взоров. Лишь перед немногими
избранными занавес может внезапно приподняться, но никогда не до конца, и
столь же нежданно вновь упасть. Шизоид нередко раскрывается перед людьми
малознакомыми, даже случайными, но чем-то импонирующими его прихотливому
выбору. Но он может навсегда остаться скрытой, непонятной вещью в себе для
близких или тех, кто знает его много лет. Богатство внутреннего мира свойственно
далеко не всем шизоидным подросткам и, конечно, связано с определенным
интеллектом или талантом. Поэтому далеко не каждый из них может послужить
иллюстрацией слов (Kretschmer, 1921) о подобии шизоидов «лишенным
украшений римским виллам, ставни которых закрыты от яркого солнца, но в
сумерках которых справляются роскошные пиры». Но во всех случаях внутренний
мир шизоидов бывает заполнен увлечениями и фантазиями.
Недоступность
внутреннего мира и сдержанность в проявлении чувств делают непонятными и неожиданными
для окружения многие поступки шизоидов, ибо все, что им предшествовало, —
весь ход переживаний и мотивов — осталось скрытым. Некоторые выходки носят
характер чудачества, но, в отличие от истероидов, они не служат цели привлечь
в себе всеобщее внимание.
Реакция
эмансипации нередко проявляется весьма своеобразно. Шизоидный подросток может
долго терпеть мелочную опеку в быту, подчиняться установленному для него
распорядку жизни и режиму, но реагировать бурным протестом на малейшую попытку
вторгнуться без позволения в мир его интересов, увлечений и фантазий. Вместе
с тем эмансипационные устремления легко могут оборачиваться социальной
нонконформностью — негодованием по поводу существующих правил и порядков,
насмешками над распространенными вокруг идеалами, духовными ценностями,
интересами, злопыхательством по поводу «отсутствия свободы».
Подобного рода суждения могут долго и скрытно вынашиваться и неожиданно для
окружающих реализоваться в публичных выступлениях или решительных действиях.
Зачастую поражает прямолинейная критика других лиц без учета ее последствий
для себя.
Как
правило, шизоидные подростки стоят особняком от компаний сверстников. Их
замкнутость затрудняет вступление в группу, а их неподатливость общему
влиянию, общей атмосфере, их неконформность не позволяют ни слиться с
группой, ни подчиниться ей. Попав же в подростковую группу, нередко случайно,
они остаются’ в ней белыми воронами. Иногда они подвергаются насмешкам и даже
жестоким преследованиям со стороны сверстников, иногда же, благодаря своей
независимости, холодной сдержанности, неожиданному умению постоять за себя,
они внушают уважение и заставляют соблюдать дистанцию. Успех в группе
сверстников может оказаться в сфере сокровенных мечтаний шизоидного
подростка. В своих фантазиях он творит подобные группы, где занимает положение
вождя и любимца, где чувствует себя свободно и легко и получает те эмоциональные
контакты, которых не достает ему в реальной жизни.
Реакция
увлечения у шизоидных подростков выступает обычно ярче, чем все другие
специфические поведенческие реакции этого возраста. Увлечения нередко
отличаются необычностью, силой и устойчивостью. Чаще всего приходится
встречать интеллектуально-эстетические хобби. Большинство шизоидных
подростков любит книги, поглощают их запоем, чтению предпочитают все другие
развлечения. Выбор для чтения может быть строго избирательным — только
определенная эпоха из истории, только определенный жанр литературы,
определенное течение в философии и т. п. Вообще в интеллектуально-эстетических
хобби поражает прихотливость выбора предмета. Нам приходилось встречать у
современных подростков увлечение санскритом, китайскими иероглифами,
древнееврейским языком, срисовыванием порталов соборов и церквей, генеалогией
дома Романовых, органной музыкой, сопоставлением конституций разных
государств и разных времен и т. д. и т.п. Все это никогда не делается
напоказ, а только для себя. Увлечениями делятся, если встречают искренний
интерес. Часто таят их, боясь непонимания и насмешек. При менее высоком
уровне интеллекта и эстетических притязаний дело может ограничиться менее
изысканными, но не менее странными предметами увлечений.
На
втором месте стоят хобби мануально-телесного типа. Неуклюжесть, неловкость,
негармоничность моторики, нередко приписываемая шизоидам, встречается далеко
не всегда, а упорное стремление к телесному совершенствованию может сгладить
эти недостатки. Систематические занятия гимнастикой, плавание, велосипед,
упражнения йогов сочетаются обычно с отсутствием интереса к коллективным
спортивным играм. Место увлечений могут занимать одинокие многочасовые пешие
или велосипедные прогулки. Некоторым шизоидам хорошо даются тонкие ручные
навыки — игра на музыкальных инструментах, прикладное искусство — все это
также может составить предмет увлечений.
Самооценка
шизоидов отличается констатацией того, что связано с замкнутостью,
одиночеством, трудностью контактов, непониманием со стороны окружающих. Отношение
к другим проблемам оценивается гораздо хуже. Противоречивости своего
поведения они обычно не замечают или не придают ей значения. Любят
подчеркивать свою независимость и самостоятельность.
ЭПИЛЕПТОИДНЫЙ
ТИП
Главными
чертами эпилептоидного типа являются склонность к дисфориям, и тесно
связанная с ними аффективная взрывчатость, напряженное состояние инстинктивной
сферы, иногда достигающее аномалии влечений, а также вязкость,
тугоподвижность, тяжеловесность, инертность, откладывающие отпечаток на всей
психике, — от моторики и эмоциональности до мышления и личностных ценностей.
Дисфории, длящиеся часами и днями, отличают злобно-тоскливая окраска
настроения, накипающее раздражение, поиск объекта, на котором можно сорвать
зло. Аффективные разряды эпилептоида лишь при первом впечатлении кажутся
внезапными. Их можно сравнить с разрывом парового котла, который прежде долго
и постепенно закипает. Повод для взрыва может быть случайным, сыграть роль
последней капли. Аффекты не только очень сильны, но и продолжительны —
эпилептоид долго не может остыть.
Картина
эпилептоидной психопатии в части случаев выявляется еще в детстве.
С
первых лет такие дети могут подолгу, многими часами плакать и их невозможно
бывает ни утешить, ни отвлечь, ни приструнить. В детстве дисфории проявляются
капризами, стремлением нарочито изводить окружающих, хмурой озлобленностью.
Рано могут обнаружиться садистические склонности — такие дети любят мучить
животных, исподтишка избивать и дразнить младших и слабых, издеваться над
беспомощными и неспособными дать отпор. В детской компании они претендуют не
просто на лидерство, а на роль властелина, устанавливающего свои правила игр
и взаимоотношений,, диктующего всем и все, но всегда в свою пользу. Можно
видеть также недетскую бережливость одежды, игрушек, всего своего».
Любые попытки покуситься на их ребячью собственность вызывают крайне злобную
реакцию.
В
первые школьные годы выступает мелочная скрупулезность в ведении тетрадей,
всего ученического хозяйства, но эта повышенная аккуратность превращается в
самоцель и может полностью заслонить суть дела, саму учебу.
В
подавляющем большинстве случаев картина эпилептоидной психопатии развертывается
лишь в период полового созревания от 12 до 19 лет.
Аффективные
разряды могут быть следствием дисфории — подростки в этих состояниях нередко
сами ищут повода для скандала. Но аффекты могут быть и плодом тех конфликтов,
которые легко возникают у эпилептоидных подростков вследствие их властности,
неуступчивости, жестокости и себялюбия. Повод для гнева может быть мал и ничтожен,
но он всегда сопряжен хотя бы с незначительным ущемлением интересов. В
аффекте выступает безудержная ярость — циничная брань, жестокие побои,
безразличие к слабости и беспомощности противника и неспособность учесть его
превосходящую силу. Эпилептоидный подросток в ярости способен наотмашь по
лицу ударить престарелую бабку, столкнуть с лестницы показавшего ему язык
малыша, броситься с кулаками на заведомо более сильного обидчика. В драке
обнаруживается стремление бить противника по гениталиям. Вегетативный
аккомпанемент аффекта также ярко выражен — в гневе лицо наливается кровью,
выступает пот и т. д.
Инстинктивная
жизнь в подростковом возрасте оказывается особенно напряженной. Сексуальное
влечение пробуждается с силой. Однако свойственная эпилептоидам повышенная
забота о своем здоровье, «страх заразы» до поры до времени
сдерживают случайные связи, заставляют отдать предпочтение более или менее
постоянным партнерам. Любовь у представителей этого типа почти всегда бывает
окрашена мрачными тонами ревности. Измен как действительных, так и мнимых,
они никогда не прощают. Невинный флирт трактуется как тяжкое предательство.
Реакция
эмансипации у эпилептоидных подростков нередко протекает очень тяжело. Дело
может доходить до полного разрыва с родными, в отношении которых выступает
крайняя озлобленность и мстительность. Эпилептоидные подростки не только
требуют свободы, самостоятельности, избавления от власти, но и
«прав», своей доли имущества, жилища, материальных благ. При
конфликтах с матерью и отцом они могут держаться за бабушек и дедушек,
которые их балуют, о них заботятся, им потакают. В отличие от представителей
других типов, эпилептоидные подростки не склонны генерализовывать реакцию
эмансипации с родителей на все старшее поколение, на существующие обычаи и
порядки. Наоборот, перед начальством они бывают готовы на угодничество, если
ждут поддержки или каких-либо выгод для себя.
Реакция
группирования со сверстниками тесно сопряжена со стремлением к властвованию,
поэтому охотно выискивается компания из младших, слабых, безвольных, не
способных дать отпор. В группе такие подростки хотят установить свои порядки,
выгодные для них самих. Симпатиями они не пользуются, и их власть держится на
страхе перед ними. Они чувствуют себя нередко на высоте в условиях жесткого
дисциплинарного режима, где умеют угодить начальству, добиться определенных
преимуществ, завладеть формальными постами, дающими в их руки определенную
власть, установить диктат над другими и использовать сбое положение к
собственной выгоде. Их боятся, но постепенно против них зреет бунт, в
какой-то момент их «подводят» и они оказываются низринутыми со
своего начальственного пьедестала.
Реакция
увлечения обычно бывает выражена достаточно ярко. Почти все эпилептоиды
отдают дань азартным играм. В них пробуждается почти инстинктивная тяга к
обогащению. Коллекционирование их привлекает также прежде всего материальной
ценностью собранного. В спорте заманчивым кажется то, что позволяет развить
физическую силу. Подвижные коллективные игры даются им плохо.
Совершенствование ручных навыков, особенно если это сулит определенные
материальные блага (прикладное искусство, ювелирная работа и т. п.), также
может оказаться в сфере увлечений. Многие из них любят музыку и пение. В
отличие от истероидов охотно занимаются ими наедине, получая от своих
упражнений какое-то особое чувственное удовольствие.
Самооценка
эпилептоидных подростков носит однобокий характер. Как правило, они отмечают
склонность к мрачному расположению духа, свои соматические особенности —
крепкий сон и трудность пробуждений, любовь сытно и вкусно поесть, силу и напряженность
сексуального влечения, отсутствие застенчивости и даже свою склонность к
ревности. Они подмечают свою осторожность к незнакомому, приверженность к
правилам, аккуратности и порядку, нелюбовь пустых мечтаний и предпочтение
жить реальной жизнью. В остальном, в особенности во взаимоотношениях с
окружающими, они представляют себя значительно более конформными, чем это
есть на самом деле.
ИСТЕРОИДНЫЙ
ТИП
Его
главная черта — беспредельный эгоцентризм, ненасытная жажда постоянного
внимания к своей особе, восхищения, удивления, почитания, сочувствия. На
худой конец предпочитается даже негодование или ненависть, направленные в
свой адрес, но только не безразличие и равнодушие — только не перспектива
остаться незамеченным («жаждущие повышенной оценки», по Schneider,
1923). Все остальные качества истероида питаются этой чертой. Внушаемость,
которую нередко выдвигают на первый план, отличается избирательностью: от нее
ничего не остается, если обстановка внушения или само внушение не льют воду
на мельницу эгоцентризма. Лживость и фантазирование целиком направленны на
приукрашение своей персоны. Кажущаяся эмоциональность в действительности
оборачивается отсутствием глубоких искренних чувств при большой экспрессии
эмоций, театральности, склонности к рисовке и позерству.
Истероидные
черты нередко намечаются с ранних лет (Юсевич, 1934; Певзнер, 1941; Michaux,
1952; Сухарева, 1959). Такие дети не выносят, когда при них хвалят других
ребят, когда другим уделяют внимание. Игрушки им быстро надоедают. Желание
привлекать к себе взоры, слушать восторги и похвалы становится насущной
потребностью. Они охотно перед зрителями читают стихи, танцуют, поют и многие
из них действительно обнаруживают неплохие артистические способности. Успехи
в учебе в первых классах во многом определяются тем, ставят ли их в пример
другим.
Среди
поведенческих проявлений истероидности у подростков на первое место следует
поставить суицидальность. Речь идет о несерьезных попытках, демонстрациях,
«псевдосуицидах», «суицидальном шантаже».
Способы
при этом избираются либо безопасные (порезы вен на предплечьи, лекарства из
домашней аптечки), либо рассчитанные на то, что серьезная попытка будет предупреждена
окружающими (приготовление к повешению, изображение попытки выпрыгнуть из
окна или броситься под транспорт на глазах у присутствующих и т. п.).
Обильная
суицидальная «сигнализация» нередко предшествует демонстрации или
сопровождает ее: пишутся различные прощальные записки, делаются
«тайные» признания приятелям, записываются «последние
слова» на магнитофоне и т. п.
Нередко
причиной, толкнувшей истероидного подростка на «суицид», называется
неудачная любовь. Однако часто удается выяснить, что это лишь романтическая
завеса или просто выдумка. Действительной причиной обычно служат уязвленное
самолюбие, утрата ценного для данного подростка внимания, страх упасть в
глазах окружающих, особенно сверстников, лишиться ореола
«избранника». Конечно, отвергнутая любовь, разрыв, предпочтение
соперника или соперницы наносят чувствительный удар по эгоцентризму
истероидного подростка, особенно если все события развертываются на глазах
приятелей и подруг. Сама же суицидальная демонстрация с переживаниями
окружающих, суетой, скорой помощью, любопытством случайных свидетелей дает
немалое удовлетворение истероидному эгоцентризму.
Свойственное
истероидам «бегство в болезнь», изображение необычных таинственных
заболеваний принимают иногда в среде некоторых подростковых компаний, в частности
подражающих западным «хиппи», новую форму, выражаясь стремлением
попасть в психиатрическую больницу и тем заполучить в подобной среде
репутацию необычности. Для достижения этой цели используется разыгрывание
роли наркомана, суицидальные угрозы и, наконец, жалобы, почерпнутые из
учебников психиатрии, причем разного рода
деперсонализационно-дереализационные симптомы и циклические колебания
настроения пользуются особой популярностью.
Алкоголизация
или употребление наркотиков у истероидных подростков также иногда носит
демонстративный характер.
У
истероидных подростков сохраняются черты детских реакций оппозиции, имитации
и др. Чаще всего приходится видеть реакцию оппозиции на утрату или уменьшение
привычного внимания со стороны родных, на потерю роли семейного кумира.
Проявления реакции оппозиции могут быть теми же, что и в детстве, — уход в
болезнь, попытки избавиться от того, на кого внимание переключилось
(например, заставить мать разойтись с появившимся отчимом), но чаще эта
детская реакция оппозиции выявляется подростковыми нарушениями поведения.
Выпивки, знакомство с наркотиками, прогулы, воровство, асоциальные компании
предназначаются для того, чтобы просигнализировать: «Верните мне прежнее
внимание, иначе я собьюсь с пути!» Реакция имитации может многое
определять в поведении истероидного подростка. Однако модель, избранная для
подражания, не должна заслонять саму подражающую персону. Поэтому для
имитации избирается образ абстрактный или лицо, пользующееся популярностью
среди подростков, но Не имеющее непосредственного контакта с данной группой
(«кумир моды»). Иногда же подражание зиждется на собирательном образе:
в погоне за оригинальностью воспроизводятся сногсшибательные высказывания
одних, необычная одежда других, вызывающая манера вести себя третьих и т. п.
Выдумки
подростков-истероидов отчетливо разнятся от фантазий шизоидов. Истероидные
фантазии изменчивы, всегда предназначены для определенных слушателей и
зрителей, подростки легко вживаются в роль, ведут себя соответственно своим
выдумкам.
Реакция
эмансипации может иметь бурные внешние проявления: побеги из дому, конфликты
с родными и старшими, громогласные требования свободы и самостоятельности и
т. п. Однако по сути дела настоящая потребность свободы и самостоятельности вовсе
не свойственна подросткам этого типа — от внимания и забот близких они совсем
не жаждут избавиться. Эмансипационные устремления часто сползают на рельсы
детской реакции оппозиции.
Реакция
группирования со сверстниками всегда сопряжена с претензиями на лидерство или
на исключительное положение в группе. Не обладая ни достаточной стеничностью,
ни бестрепетной готовностью в любой момент силой утвердить свою командную
роль, подчинить себе других, истероид рвется к лидерству доступными для него
путями. Обладая хорошим интуитивным чутьем настроения группы, еще назревающих
в ней порой неосознанных желаний и стремлений, истероиды могут быть их
первыми выразителями, выступать в роли зачинщиков и зажигателей. В порыве, в
экстазе, воодушевленные обращенными на них взглядами, они могут повести за
собой других, даже проявить безрассудную смелость. Но они всегда оказываются
вожаками на час — перед неожиданными трудностями пасуют, друзей легко
предают, лишенные восхищенных взоров, сразу теряют весь задор. Главное,
группа вскоре распознает за внешними эффектами их внутреннюю пустоту. Это
осуществляется особенно быстро, когда истероидные подростки добиваются
лидерской позиции, «пуская пыль в глаза» историями о своих былых
удачах и приключениях. Все это ведет к тому, что истероидные подростки не
склонны слишком долго задерживаться в одной и той же подростковой группе и
охотно устремляются в новую, чтобы начать все сначала. Если от истероидного
подростка слышишь, что он разочаровался в своих приятелях, можно смело
полагать, что те «раскусили» его.
Увлечения
почти целиком сосредоточиваются в области эгоцентрического типа хобби.
Предпочитаются
те виды искусства, которые наиболее модны среди подростков своего круга (в
настоящее время чаще всего джазовые ансамбли, эстрада) или поражают своей
необычностью (например, театр мимов).
Подражание
йогам и хиппи представляет в этом отношении особенно благодатную почву.
Самооценка
истероидных подростков далека от объективности. Подчеркиваются те черты
характера, которые в данный момент могут произвести впечатление.
НЕУСТОЙЧИВЫЙ
ТИП
Kraepelin
(1915) назвал представителей этого типа безудержными, неустойчивыми (При
сходстве названий «лабильный» и «неустойчивый» следует
указать на то, что первое относится к эмоциональной сфере, а второе — к
поведению). Schneider (1923) и Stutte (1960) более подчеркнули в своих
названиях недостаток воли («безвольные», «слабовольные»).
Их безволие отчетливо выступает, когда дело касается учебы, труда, исполнения
обязанностей и долга, достижения целей, .которые ставят перед ними родные,
старшие, общество. Однако в поиске развлечений представители этого типа также
не обнаруживают напористости, а скорее плывут по течению.
В
детстве они отличаются непослушанием, непоседливостью, всюду и во все лезут,
но при этом трусливы, боятся наказаний, легко подчиняются другим детям.
Элементарные правила поведения усваиваются с трудом. За ними все время
приходится следить. У части из них встречаются симптомы невропатии (заикание,
ночной анурез и т. д.).
С
первых классов школы нет желания учиться. Только при непрестанном и строгом
контроле, нехотя подчиняясь, они выполняют задания, всегда ищут случая отлынивать
от занятий. Вместе с тем рано обнаруживается повышенная тяга к развлечениям,
удовольствиям, праздности, безделью. Они убегают с уроков в кино или просто
погулять по улице. Подстрекаемые более стеничными сверстниками, могут ради
компании сбежать из дома. Все дурное словно липнет к ним. Склонность к
имитации у неустойчивых подростков отличается избирательностью: образами для
подражания служат лишь те модели поведения, которые сулят немедленные
наслаждения, смену легких впечатлений, развлечения. Еще детьми они начинают
курить. Легко идут на мелкие кражи, готовы все дни проводить в уличных
компаниях. Когда же они становятся подростками, то прежние развлечения, вроде
кино, их уже не удовлетворяют, и они дополняют их более сильными и острыми
ощущениями — в ход идут хулиганские поступки, алкоголизация, наркотики.
С
наступлением пубертатного периода такие подростки стремятся высвободиться
из-под родительской опеки. Реакция эмансипации у неустойчивых подростков
тесно сопряжена все с теми же желаниями удовольствия и развлечения. Истинной
любви к родителям они никогда не питают. К бедам и заботам семьи относятся с
равнодушием и безразличием. Родные для них — лишь источник средств для наслаждений.
Неспособные
сами занять себя, они очень плохо переносят одиночество и рано тянутся к
уличным подростковым группам. Трусость и недостаточная инициативность не
позволяют им занять в них место лидера. Обычно они становятся орудиями таких
групп. В групповых правонарушениях им приходится таскать каштаны из огня, а
плоды пожинают лидер и более стеничные члены группы.
Их
увлечения целиком ограничиваются информативно-коммуникативным типом хобби, да
азартными играми. К спорту они испытывают отвращение. Только автомашина и
мотоцикл сохраняют заманчивость как источник почти гедонического наслаждения
бешеной скоростью с рулем в руках. Но упорные занятия и здесь отталкивают их.
Учеба
легко забрасывается. Никакой труд не становится привлекательным. Работают они
только в силу крайней необходимости. Поражает их равнодушие к своему будущему,
они не строят планов, не мечтают о какой-либо профессии или о каком-либо положении
для себя. Они целиком живут настоящим, желая извлечь из него максимум развлечений
и удовольствий. Трудности, испытания, неприятности, угроза наказаний — все
это вызывает одинаковую реакцию — убежать подальше.
Побеги
из дому и интернатов — нередкий поступок неустойчивых подростков.
Слабоволие
является, видимо, одной из основных черт неустойчивых. Именно слабоволие
позволяет удержать их в обстановке сурового и жестко регламентированного режима.
Когда же за ними непрерывно следят, не позволяют отлынивать от работы, когда
безделье грозит суровым наказанием, а ускользнуть некуда, да и вокруг все
работают — они на время смиряются. Но как только опека начинает ослабевать,
они немедленно устремляются в ближайшую «подходящую компанию».
Слабое место неустойчивых — безнадзорность, обстановка попустительства,
открывающая просторы для праздности и безделья.
Самооценка
неустойчивых подростков нередко отличается тем, что они приписывают себе либо
гипертимные, либо конформные черты.
КОНФОРМНЫЙ
ТИП
П. Б.
Ганнушкин (1933) метко обрисовал некоторые черты этого типа — постоянную
готовность подчиниться голосу большинства, шаблонность, банальность,
склонность к ходячей морали, благонравию, консерватизму, однако он неудачно
связал данный тип с низким интеллектом. В действительности дело вовсе не в
интеллектуальном уровне. Подобные субъекты нередко хорошо учатся, получают
высшее образование, при определенных условиях с успехом работают.
Главная
черта характера этого типа — постоянная и чрезмерная конформность к своему
непосредственному привычному окружению.
Этим
личностям свойственны недоверие и настороженное отношение к незнакомцам. Как
известно, в современной социальной психологии под конформностью принято
понимать подчинение индивидуума мнению группы в противоположность
независимости и самостоятельности. В разных условиях каждый субъект
обнаруживает ту или иную степень конформности. Однако при конформной
акцентуации характера это свойство постоянно выявляется, будучи самой
устойчивой чертой.
Представители
конформного типа — это люди своей среды. Их главное качество, главное
жизненное правило — думать «как все», поступать «как
все«, стараться, чтобы все у них было »как у всех» — от одежды
и домашней обстановки до мировоззрения и суждений по животрепещущим вопросам.
Под «всеми» подразумевается обычное непосредственное окружение. От
него они не хотят ни в чем отстать, но и не любят выделяться, забегать
вперед. Это особенно проступает на примере отношения к модам одежды. Когда
появляется какая-нибудь новая необычная мода, нет более ярых ее хулителей,
чем представители конформного типа. Но как только их среда осваивает эту
моду, скажем брюки или юбки соответствующей длины и ширины, как они сами облачаются
в такую же одежду, забывая о том, что говорили два-три года назад. В жизни
они любят руководствоваться сентенциями и в трудных ситуациях склонны в них
искать утешение («утраченного — не воротишь» и т. п.). Стремясь
всегда быть в соответствии со своим окружением, они совершенно не могут ему
противостоять. Поэтому конформная личность — полностью продукт своей
микросреды. В хорошем окружении — это неплохие люди и неплохие работники. Но,
попав в дурную среду, они со временем усваивают все ее обычаи и привычки,
манеры и правила поведения, как бы все это ни противоречило предыдущим и как
бы пагубным ни было. Хотя адаптация у них первое время происходит довольно
тяжело, но когда она осуществилась, новая среда становится таким же
диктатором поведения, как раньше была прежняя. Поэтому конформные подростки
«за компанию» легко спиваются, могут быть втянуты в групповые
правонарушения.
Конформность
сочетается с поразительной некритичностью. Все, что говорит привычное для них
окружение, все, что они узнают через привычный для них канал информации, —
это для них и есть истина. И если через этот же канал начинают поступать сведения,
явно не соответствующие действительности, они по-прежнему их принимают за чистую
монету.
Ко
всему этому конформные субъекты — консерваторы по натуре. Они не любят новое,
потому что не могут к нему быстро приспособиться, трудно осваиваются в новой
ситуации.
От
еще одного качества зависит их профессиональный успех. Они — неинициативны.
Очень хорошие результаты могут достигаться на любой ступени социальной
лестницы, лишь бы работа, занимаемая должность не требовали бы постоянной
личной инициативы. Если именно этого от них требует ситуация, они дают срыв
на любой, самой незначительной должности, выдерживая гораздо более
высококвалифицированную и даже напряженную работу, если она четко
регламентирована.
Опекаемое
взрослыми детство не дает чрезмерных нагрузок для конформного типа.
Они
совсем не склонны менять свою подростковую группу, в которой свыклись и
освоились. Нередко решающим в выборе учебного заведения является то, куда
идет большинство товарищей. Одной из самых тяжелых психических травм,
которая, по-видимому, для них существует, — это когда привычная подростковая
группа почему-либо их изгоняет.
Лишенные
собственной инициативы конформные подростки могут быть втянуты в групповые
правонарушения, в алкогольные компании, подбиты на побег из дому или науськаны
на расправу с чужаками.
Реакция
эмансипации ярко проявляется только в случае, если родители, педагоги,
старшие отрывают конформного подростка от привычной ему среды сверстников,
если они противодействуют его желанию «быть как все», перенять
распространенные подростковые моды, увлечения, манеры, намерения. Увлечения
конформного подростка целиком определяются его средой и модой времени.
Самооценка
характера конформных подростков может быть неплохой.
Смешанные
типы. Эти типы составляют почти половину случаев явных акцентуаций. Их
особенности нетрудно представить на основании предыдущих описаний. Встречающиеся
сочетания не случайны. Они подчиняются определенным закономерностям. Черты
одних типов сочетаются друг с другом довольно часто, а других — практически никогда.
Существуют два рода сочетаний.
Промежуточные
типы обусловлены эндогенными закономерностями, прежде всего генетическими факторами,
а также, возможно, особенностями развития в раннем детстве. К ним относятся
уже описанные лабильно-циклоидный и конформно-гипертимный типы, а также
сочетания лабильного типа с астено-невротическим и сенситивным,
астено-невротического с сенситивным и психастеническим. Сюда же могут быть
отнесены такие промежуточные типы, как шизоидо-сенситивный,
шизоидо-психастенический, шизоидо-эпилептоидный, шизоидо-истероидный,
истероидно-эпилептоидный. В силу же эндогенных закономерностей возможна
трансформация гипертимного типа в циклоидный.
Амальгамные
типы — это тоже смешанные типы, но иного рода. Они формируются как следствие
напластования черт одного типа на эндогенное ядро другого в силу неправильного
воспитания или иных хронически действующих психогенных факторов. Здесь также
возможны далеко не все, а лишь некоторые наслоения одного типа на другой. Подробнее
эти явления рассматриваются в главе о психопатических развитиях. Здесь же следует
отметить, что гипертимно-неустойчивый и гипертимно-истероидный типы представляют
собой присоединение неустойчивых или истероидных черт к гипертимной основе.
Лабильно-истероидный тип обычно бывает следствием наслоения и истероидности
на эмоциональную лабильность, а шизоидо-неустойчивый и
эпилептоидо-неустойчивый — неустойчивости на шизоидную или эпилептоидную
основу. Последнее сочетание отличается повышенной криминогенной опасностью.
При истероидно-неустойчивом типе неустойчивость является лишь формой
выражения истероидных черт. Конформно-неустойчивый тип возникает как следствие
воспитания конформного подростка в асоциальном окружении. Развитие
эпилептоидных черт на основе конформности возможно, когда подросток вырастает
в условиях жестких взаимоотношений. Другие сочетания практически не встречаются.
О
ДИНАМИКЕ АКЦЕНТУАЦИЙ ХАРАКТЕРА
Можно
выделить две основные группы динамических изменений при акцентуациях характера.
Первая
группа — это преходящие, транзиторные изменения. По сути дела они по форме те
же, что и при психопатиях.
На
первом месте среди них стоят острые аффективные реакции.
Встречается
несколько видов острых аффективных реакций.
1.
Интрапунитивные реакции представляют собой разряд аффекта путем аутоагрессии
— нанесение себе повреждений, покушение на самоубийство, учинение себе вреда
разными способами (отчаянные безрассудные поступки с неизбежными неприятными
последствиями для себя, порча ценных личных вещей и т. п.). Наиболее часто
этот вид реакций встречается при двух, казалось бы, диаметрально
противоположных по складу типах акцентуаций — сенситивной и эпилептоидной.
2.
Экстрапунитивные реакции подразумевают разряд аффекта путем агрессии на окружающее
— нападение на обидчиков или «вымещение злобы» на случайных лицах
или попавших под руку предметах. Наиболее часто этот вид реакции можно видеть
при гипертимной, лабильной и эпилептоидной акцентуациях.
3.
Иммунитивная реакция проявляется в том, что аффект разряжается путем безрассудного
бегства из аффектогенной ситуации, хотя это бегство никак эту ситуацию не исправляет,
а часто даже очень дурно оборачивается. Этот вид реакции чаще встречается при
неустойчивой, а также при шизоидной акцентуациях.
4.
Демонстративные реакции, когда аффект разряжается в «спектакль», в
разыгрывание бурных сцен, в изображение попыток самоубийства и т. п. Этот вид
реакций весьма характерен для истероидной акцентуации, но может встречаться и
при эпилептоидной и при лабильной.
Другой
вид транзиторных изменений при акцентуациях характера, наиболее выраженный в
подростковом возрасте, — это преходящие психопатоподобные нарушения поведения
(«пубертатные поведенческие кризы»). Катамнестические исследования
показывают, что если эти нарушения поведения возникают на фоне акцентуации
характера, то у 80% при повзрослении наступает удовлетворительная социальная
адаптация. Однако прогноз зависит от типа акцентуации. Наиболее благоприятно
предсказание при гипертомной акцентуации (86% хорошей адаптации),
наименее-при неустойчивой (всего 17%).
Преходящие
нарушения поведения могут проявляться в виде: 1) делинквентности, т. е. в
проступках и мелких правонарушениях, не достигающих наказуемого в судебном порядке
криминала; 2) ток-сикоманического поведения, т. е. в стремлении получить
состояние опьянения, эйфории или пережить иные необычные ощущения путем
употребления алкоголя или других дурманящих средств; 3) побегов из дома и
бродяжничества; 4) транзиторных сексуальных девиаций (ранней половой жизни,
промискуитета, преходящего подросткового гомосексуализма и др.). Все эти
проявления преходящих нарушений поведения описаны нами ранее.
Наконец,
еще один вид транзиторных изменений при акцентуациях характера-это развитие
на их фоне разнообразных психогенных психических расстройств — неврозов,
реактивных депрессий и т. п. Но в данном случае дело уже не ограничивается
«динамикой акцентуаций»: происходит переход на качественно иной
уровень — развитие болезни.
Ко
второй группе динамических изменений при акцентуациях характера принадлежат
его относительно стойкие изменения. Они могут быть нескольких типов.
1.
Переход «явной» акцентуации в скрытую, латентную. Под влиянием
повзросления и накопления жизненного опыта акцентуированные черты характера
сглаживаются, компенсируются.
Тем
не менее при латентных акцентуациях под влиянием некоторых психогенных
факторов, а именно тех, которые адресуются к «слабому звену», к
«месту наименьшего сопротивления», присущему данному типу
акцентуации, может произойти нечто, аналогичное декомпенсации при
психопатиях. Черты определенного типа акцентуации, до этого замаскированные,
раскрываются во всей полноте и порою внезапно.
2.
Формирование на почве акцентуаций характера под действием неблагоприятных
условий среды психопатических развитий, достигающих уровня среды патологии
(«краевые психопатии», по О. В. Кербикову). Для этого обычно бывает
необходимо сочетанное действие нескольких факторов: 1 ) наличие изначальной
акцентуации характера, 2) неблагоприятные условия среды должны быть такими,
чтобы адресоваться именно к «месту наименьшего сопротивления»
данного типа акцентуации, 3) их действие должно быть достаточно
продолжительным и, главное, 4) оно должно упасть на критический для формирования
данного типа акцентуации возраст. Этим возрастом для шизоида является детство,
для психоастеника — первые классы школы, для большинства других типов —
разные периоды подросткового возраста (от 11-13 лет у неустойчивого до 16-17
лет у сенситивного типов). Только при паранойяльном типе критическим является
более старший возраст — 30-40 лет — период высокой социальной активности.
3.
Трансформация типов акцентуаций характера является одним из кардинальных
явлений в их возрастной динамике. Суть этих трансформаций состоит обычно в
присоединении черт близкого, совместимого с прежним, типа и даже в том, что
черты последнего становятся доминирующими. Наоборот, в случаях изначально
смешанных типов черты одного из них могут настолько выходить на первый план,
что полностью заслоняют черты другого. Это касается обоих видов смешанных
типов, описанных нами: и промежуточных, и «амальгамных».
Промежуточные типы обусловлены эндогенными факторами и, возможно,
особенностями развития в раннем детстве. Примерами их могут быть типы:
лабильно-циклоидный, конформно-гипертимный, шизоидно-эпилептоидный,
истеро-эпилептоидный. Амальгамные типы формируются как напластование черт
нового типа на эндогенное ядро прежнего. Эти наслоения бывают обусловлены
длительно действующими психогенными факторами, например, неправильным
воспитанием. Так, вследствие безнадзорности или гипопротекции в воспитании
черты неустойчивого типа могут наслоиться на гипертимное, конформное,
эпилептоидное и реже на лабильное или шизоидное ядро. При воспитании в
обстановке «кумира семьи» (потворствующая гиперпротекция),
истерические черты легко наслаиваются на основу лабильного или гипертимного
типа.
Трансформация
типов возможна только по определенным закономерностям — только в сторону
совместных типов. Никогда не приходилось видеть превращения гипертимного типа
в шизоидный, лабильного — в эпилептоидный или наслоения черт неустойчивого типа
на психастеническую или сенситивную основу.
Трансформации
типов акцентуаций с возрастом могут быть обусловлены как эндогенными
закономерностями, так и факторами экзогенными — как биологическими, так и
особенно социально-психологическими.
Примером
эндогенной трансформации может послужить превращение части гипертимов в
послеподростковом возрасте (18-19 лет) в циклоидный тип. Сперва на фоне постоянной
до этого гипер-тимности появляются короткие субдепрессивные фазы. Затем
циклоидность обрисовывается еще более отчетливо. Вследствие этого у
студентов-первокурсников в сравнении со школьниками старших классов частота
гипертимной акцентуации заметно снижается, а частота циклоидной заметно
возрастает.
Примером
трансформации типов акцентуации под действием экзогенных биологических
факторов является присоединение, аффективной лабильности («легко
взрываются, но быстро отходят») как одной из ведущих черт характера к
гипертимному, лабильному, астено-невротическому, истероидному типам
акцентуации вследствие перенесенных в подростковом и молодом возрасте легких,
но повторных черепно-мозговых травм.
Мощным
трансформирующим фактором являются продолжительные неблагоприятные
социально-психологические влияния в подростковом возрасте, т. е. в период
становления большинства типов характера. К ним прежде всего относятся разные
виды неправильного воспитания. Можно указать на следующие из них:
1)
гипопротекция, достигающая в крайней степени безнадзорности;
2)
особый вид гипопротекции, описанный А. А. Вдовиченко под названием
«потворствующая гипопротекция», когда родители предоставляют
подростка самому себе, фактически не заботясь о его поведении, но при
начинающихся проступках и даже правонарушениях всячески его выгораживают,
отводя все обвинения, стремятся любыми способами освободить от наказаний и т.
п.;
3)
доминирующая гиперпротекция («гиперопека»);
4)
потворствующая гиперпротекция, в крайней степени достигающая воспитания
«кумира семьи»;
5)
эмоциональное отвержение, в крайних случаях достигающее степени третирования
и унижения (воспитание по типу «Золушки»);
6)
воспитание в условиях жестоких взаимоотношений;
7)
в условиях повышенной моральной ответственности;
8)
в условиях «культа болезней».
|
