А. Конкин

Рюрик
— одна из наиболее загадочных фигур в древнерусской истории. Длительное время
он являлся как бы символом норманизма, отрицающего организаторские способности
славян. Они считали его скандинавским конунгом, якобы сумевшим установить в
краю «диких» славянских племен порядок и дать им государственную
организацию.

Норманистская
байка о скандинавском происхождении русской государственности стараниями
русских историков-патриотов давно канула в лету. Но продолжает жить и
здравствовать другая норманистская байка — о скандинавском происхождении
Рюрика. Однако, внимательное изучение источников убеждает в том, что Рюрик
Новгородский был славянином и по отцу, и по матери.

В
19 в. французский путешественник К. Мармье посетил Мекленбург, который, как
известно в раннем средневековье представлял собой центр западнославянского
племенного союза ободритов. Там он записал одну очень интересную легенду.
Согласно ей, Рюрик — сын ободритского князя Годлава, призванный в свое время на
Русь вместе с двумя братьями. И в этом плане интересно само имя
«Рюрик». Последовательные антинорманисты всегда сближали его с
этнонимом «ререг». Дело в том, что ободриты назывались еще и
«ререгами», т. е. «соколами». Изображение сокола служило в
качестве их племенного знака.

Но
ведь оно же служило и в качестве герба династии Рюриковичей, долгое время
правившей нашей страной. О. М. Рапов убедительно доказал, что на их монетах
изображен сокол со сложенными крыльями, пикирующий на свою жертву. Получается,
знаменитый трезубец Рюриковичей — схематизированное изображение сокола.

Сокол-ререг
был широко известен и у славян восточных. Воин-сокол часто встречается в
русском эпосе. Так, былинный Вольга-богатырь часто оборачивался этой грозной
птицей и в ее обличье сражался с черным вороном Санталом. Во Владимировых
былинах Илья Муромец и Добрыня Никитич путешествуют по Хвалынскому
(Каспийскому) морю на «Соколе» — корабле, который подвергается
нападению «черных воронов» (турок или татар). В Киевской Руси черными
воронами называли половцев, а соколами — князей-русичей.

Не
удержусь от соблазна немножечко углубиться в мифологию. Ререгу-соколу
этимологически близок огненный дух Рарог-Рариг. Славяне представляли его хищной
птицей. Сокол пользовался популярностью и у других индоевропейских народов.
Например, у древних иранцев, считавших его одной из инкарнаций (воплощений)
иранского бога Войны и Победы Веретрагны (аналог нашего Перуна). Кроме того, в
виде сокола иранцы изображали фарн — символ царской власти.

Поиски
снова выводят нас к военно-аристократической теме, к князьям и витязям. Сокол —
их птица. Она же, как уже выяснилось, тесно связана с Рюриком и Рюриковичами. И
тут возникает вопрос: «А почему о Рюриковичах ничего не говорится в
«Слове о полку Игореве»»? Вопрос сей волновал и до сих пор
волнует многих исследователей.

А
вместе с тем косвенное упоминание о Рюриковичах в «Слове» все же есть
— оно называет русских князей соколичами. На это обратил внимание упоминавшийся
уже Рапов. И не зря! Речь здесь идет о Ререговичах, потомках Ререга-Сокола.
Таково истинное имя Рюрика.

Далее
нам очень помогут данные «Хронографа» бывшего Румянцевского музея
(Описание» А. Востокова), в котором содержится следующее утверждение:
«Во дни Михаила царя греческого и во дни князя Ререка Новгородского святый
Констьяньтин философ, нарицаемый Кирилл, сотворил грамоту, словенским языком,
глаголемую литицю». Надо вспомнить о том, что у поляков есть имя Ририк, а
у чехов Ререк. Отмечу также — у ободритов существовал торговый пост, называемый
датчанами «Reric».

Все
сходится. Однако, есть одно затруднение. Само имя «Рюрик» попало в
восточнославянские летописи в кельтской огласовке. Не в скандинавской, а именно
в кельтской, ибо оно больше характерно для древней Франции (у скандинавов к
рассматриваемому типу близко только имя Хрёрек), где в 9-12 вв. имя Рюрик
встречается 12 раз. Некоторые исследователи даже сближают его с племенным
названием «руриков» или «рауриков» (от рек Рура и Руары).

Но
все это может быть объяснено смешением в письменных источниках двух сюжетов.
Один сюжет связан с деятельностью Ререга Новгородского, другой — с конунгом
Рориком Датским. В 30-х гг. 9 в. он унаследовал от своего отца Хальвдана
Фрисландию (область германизированных кельтов), граничившую с землями
ободритов. Они решили воспользоваться услугами опытного воина и пригласили его
на службу. Деятельность Рорика в ободритских землях очень похожа на
деятельность Ререга Новгородского в восточнославянских землях. Скорее всего, в
более позднее время образ Рорика-германца (второе имя, доставшееся от
германизированных фризов) наложился на образ Ререга-славянина и таковым остался
на страницах русских летописей.

Личность
матери Рюрика позволяет установить Иоакимовская летопись. У одного из князей т.
н. Велице града Гостомысла возникли проблемы с продолжением династии — все его
сыновья погибли в войнах. Однажды ночью он увидел вещий сон: из чрева его
средней дочери Умилы выросло огромное дерево, покрывшее весь город. Князь
решил, что династию продолжат ее сыновья. Сама Умила находилась в то время
замужем за каким то соседним князем, чье имя Иоакимовская летопись не называет.
Зато она называет имя одного из ее сыновей — Рюрик.

После
смерти Гостомысла Ререг с братьями стал править Велицеградской землей.
Примечательно, что Иоакимовская летопись ни слова не говорит о беспорядках,
которые будто бы явились причиной его призвания. Да и само выражение «а
наряду (якобы порядка — А. К.) в ней нет«, известное нам по »Повести
временных лет» и горячо любимое русофобами всех мастей, вовсе не
свидетельствует о склонности ильменских славян к анархии. Выдающийся русский
историк С. Лесной (Парамонов) утверждал, что слово «наряд» значило
«власть», «управление», «приказ», а вовсе не «порядок».
Причем в некоторых летописях говорится«: »нарядника (т. е. правителя)
в ней нет». Велицеградская земля просто-напросто нуждалась в князе,
имеющем отношение к старой династии и способном предотвратить губительную
смуту. Причем нуждалась в своем, славянском князе, а не в иноземце, поучающем
славян как жить.

Первоначально
Ререг княжил не в Новгороде, а в Ладоге. Иоакимовская летопись явно
противопоставляет Велице град Новгороду. Последний стал столицей Северной Руси
лишь на четвертом году княжения Ререга, а до этого ею была Ладога. Она вообще
намного древнее Новгорода, возникшего где то в середине 9 в. Образование же
Ладоги можно смело отнести к 6 в. — именно таким временем датируется земляное
городище, откопанное археологами в том месте, где река Ладожка впадает в
Волхов. Найденные здесь сельскохозяйственные орудия позволяют говорит о высокой
земледельческой культуре обитателей городища, знавших полевое пашенное
земледелие. По данным археологии Ладога уже в 8 в. становится крупным
международном портом и важнейшим пунктом местной и транзитной торговли. Здесь
находят огромное количество кладов арабских монет — дирхемов, что
свидетельствует о торгово-экономическом могуществе города. В древности именно
Ладога, а не Новгород, контролировала все Нижнее Поволховье, Ижорскую землю,
Приладожскую Карелию, области Обонежского ряда. Собственно говоря, сам Новгород
был «новым» именно по отношению к старому Велице граду, к Ладоге,
отсюда и «Господин Великий Новгород», т. е. «новый Велице град».

О
деятельности Ререга, как князя Ладожско-Новгородской земли нам известно совсем
мало — Иоакимовская летопись утверждает, что он ни с кем не воевал и княжил в
мире. Но правление его отнюдь не было таким спокойным. Никоновская летопись
говорит о наличии среди новгородцев сильной оппозиции Ререгу, возглавляемой
неким Вадимом Храбрым. Противостояние окончилось трагически. В 872 г. Ререг
убил Вадима и его сподвижников. Однако, недовольных осталось много — в 875 г.
множество новгородских мужей бежало в Киев.

Из
той же Никоновской летописи видно, что при Ререге Новгород и Киев вступили в
вооруженную конфронтацию друг с другом. В 873 г. киевские князья Аскольд и Дир
ходили войной на Полоцк, принадлежавший Новгороду.

Одной
из важнейших опор Ререга были варяги. Сегодня почти любой с уверенностью
скажет, что варяги — викинги-скандинавы, наемники, используемые князьями в
борьбе за власть и во время военных походов.

Такое
утверждение представляет собой один из самых распространеннейших стереотипов,
доставшихся нам в наследство от долгих десятилетий господства норманистов в
исторической науке. На самом деле варяги отнюдь не тождественны викингам. Уже
давно многие отечественные историки (Ф. Л. Морошкин, И. Е. Забелин, А. Г.
Кузьмин и др.) отвергли версию об их сугубо скандинавском происхождении и
обратили свои взоры на южной побережье Балтики. В раннем средневековье оно было
заселено славянами вплоть до устья Лабы (Эльбы). Именно здесь начиналась бурная
история варягов.

Варяги
имели три «ипостаси»: этническую, территориальную и профессиональную.
Скажу вкратце о каждой из них.

Этническая.
В свое время на юге Балтики жило славянское племя вагров-вагиров, название
которых этимологически близко к слову «варяг». Там же источники
локализуют племенной союз варнов.

Территориальная.
В связи с упоминанием Варяжского (т. е. Балтийского) моря «Повесть
временных лет« говорит, что »по сему же морю седять Варязи семо ко
въстоку до предела Симова (Волжская Булгария — А. К.), по тому же морю седять к
западу до земле Агнянски (Дания — А. К.) и Волошьски (Франкская империя — А.
К.)». Ясно, что викинги просто-напросто не могли населять южную Балтику,
причем растягиваясь аж до Вожской Булгарии. Перед нами население южного
побережья Балтийского моря, «выплеснувшееся» еще и на территорию
европейской части современной России (историки давно зафиксировали наличие
интенсивной колонизации балтийскими славянами восточнославянских земель
Северной Руси).

Профессиональная.
На нее следует обратить особое внимание. Рассказывая о знаменитом призвании
варягов в Новгород, «Повесть временных лет» утверждает следующее:
«Сице бо звахуся тьи Варязи Русь, яко се друзии звуться Свие, друзии же
Урмане, Англяне, друзии Готе, таки и си«. Кто эти »друзии», т.
е. другие? Совершенно очевидно, что речь идет о других варягах. Какие то варяги
были русами, какие то англянами и т. д. Значит они являлись еще и
профессиональной полиэтнической (точнее — славяно-скандинавской) организацией.
О наличии таких вот смешанных воинских сообществ рассказывает «Сага о
Йомских витязях». В ней описывается отряд, состоящий из славянских и
скандинавских воинов, расположенный в городе Волине. Название же сообществу
варягов дали, вероятно, вагры — по сообщению средневекового немецкого автора
Гельмольда, самые талантливые мореходы среди славян.

Варягов
— опытные воины и мореходы — составили ближайшее окружение Ререга. Для жителей
Ладоги и Новгорода они отнюдь не были чужими, находниками. В Северную Русь,
где-то наполовину славяно-балтийскую, прибыли варяго-русы из Южной Балтики.
Очевидно, их родиной был легендарный остров Руян (Рюген) — религиозный центр
западных славян, населенный руянами-ругами, т. е. теми же самыми русами. И
окружали они не какого-нибудь там пришлого чужака, а внука природного
ладожского князя Гостомысла.

Варяго-русы
сыграли огромную роль в истории восточных славян. Исследователи давно уже
отметили величайшее, для судеб Древнерусского государства, значение
Причерноморья — Кубани и Крыма. Здесь существовали мощнейшие центры
военно-морской экспансии русов на юг и восток. Так вот генуэзские
карты-портоланы локализуют в районе Боспора Киммерийского (Керченского пролива)
некий «Варанголимен» — «бухту варягов».

«Влесова
книга» рассказывает о том, как в еще доолеговы времена, отряды варягов
прибыли в Киев и разгромили утвердившихся там, на время, хазар.

Варяги
поддержали князя Олега в борьбе за киевский престол. Ими же был активно
поддержан князь Владимир Святославович, позже крестивший Русь. Для варягов
вообще был характерен пристальный интерес к христианству — не случайно первыми
русскими мучениками стали два варяга-христианина, убитые толпой воинствующих
сторонников старых богов (в летописях говорится, что среди первых русских
христиан было особенно много варягов-воинов). Кстати, из всех этих богов
варягам больше по душе был Перун. В религии Христа и культе Перуне
(христиане-варяги крайне почитали св. Илию Пророка — ветхозаветного
громовержца) они видели суровую воинственную веру в огненное преображение. Им
профессиональным воинам, гордым витязям нравилось, что христианство и
«перунизм» апеллируют к аристократии, к княжеско-монархическому, а не
жреческо-вечевому началу. Варяги — один из мощнейших элементов централизации
Руси.

Еще
более, чем сам Ререг, загадочно такое событие, как утверждение его династии в
Киевском княжестве — самом мощном из всех славянских военно-политических
образований. Тут уже имеет место быть своеобразный исторический детектив.

ПВЛ
утверждает, что Ререг умер в 872 г., оставив в наследниках престола своего
малолетнего сына Игоря. Регентом при нем стал один из ближайших сподвижников
ободритского князя боярин Олег (Ольг). Согласно ПВЛ, Олег предпринял поход на
юг, во время которого захватил Смоленск, Любеч, а затем и Киев. Причем
последний был захвачен не в ходе военного нападения, а в результате заговора.
Прикинувшись купцом, Олег коварно убил правивших Киевом Аскольда и Дира (бывших
бояр Ререга) и захватил власть в столице южной Руси, объявив Игоря ее князем.

На
первый взгляд этот известнейший, хрестоматийный рассказ, не вызывает особых
сомнений, ибо вполне вписывается в реалии противостояния Киева и Новгорода. На
второй взгляд он уже кажется сомнительным. На третий же — просто
неправдоподобным.

Непонятно
очень многое. Непонятно — как Олег смог узурпировать власть в Киеве таким вот
наглым образом. Киев того времени — мощнейший средневековый город, главный
центр Руси-Гардарики («державы-городов»). Если он проник в Киев под
видом купца, то у него должно быть совсем мало воинов, что сразу ставит под
сомнение возможность успешной, да еще и столь откровенной узурпации.

Далее
— в ПВЛ Олег «предъявляет» малолетнего Игоря киевлянам,
«аттестуя» его как киевского князя — «се аз князь ваш». Но
какое дело было киевским русам до представителя чуждой им династии, почему ее
установление прошло столь безболезненно?

Почему
«диверсионная группа» Олега прибыла в Киев не с севера, а с юга — под
село Угорское? Почему Новгород, откуда Олег начал свой поход, не входил в число
городов, принявших участие в его же походе на Царьград (т. е. получается, что
Новгород при Олеге не входил в состав Киевского княжества, а был присоединен к
нему позднее)? Почему ПВЛ расходится с данными некоторых других летописей,
согласно которым Олег убежал из Новгорода с малолетнем Игорем, спасаясь от
противников династии Ререговичей (которые, как уже отмечалось, были очень
сильны)?

Общеизвестно,
что изначальный текст ПВЛ, написанный знаменитым монахом Нестором, подвергся
серьезнейшей правке, имеющей политическое значение. В ПВЛ прослеживается четко
выраженное стремление возвысить Новгород за счет других центров славянства.
Очевидно, за этим стремлением стояли определенные силы внутри династии, тесно
связанные с Новгородом и скандинавами (потомство Владимира Мономаха от брака со
скандинавской принцессой Гитой). В новгородских летописях Киев вообще
провозглашается современником Новгорода, так что тенденция более чем очевидна.

Вместе
с тем, в рассматриваемой сейчас сюжете заметен «южный» след. Олег
прибывает в Киев с юга (через село Угорское). Его имя легче всего
этимологизируется на «южной» болгарской основе — «олгу» по
древнеболгарски означает «великий». Олег выдает Игоря замуж именно за
болгарку — сегодня доказано, что княгиня Ольга (заметим — опять
древнеболгарское наименование с основой «олгу») была родом из
болгарского города Плиска, на то указывает древний документ, найденный в коллекции
графа Уварова. Действительно, смешно считать Ольгу, супругу могущественного
киевского государя, простой селянкой (из Выбутовской веси) или даже дочерью
псковского князя — настолько незначительна была тогда роль Пскова. Если учесть,
что во времена противостояния Ререга с Киевом последний воевал против Болгарии,
то отчетливо вырисовывается следующая версия.

Олег,
бежавший с Игорем из Киева, прибыл на свою родину в Болгарию, где и заручился
поддержкой тамошнего монарха. Одновременно он нащупал почву в Киеве, где, судя
по данным Иоакимовской летописи, были крайне недовольны деятельностью Аскольда,
кстати сказать, узурпатора. Олег то ведь сверг не двух князей (Аскольда и
Дира), а одного — Аскольда. Да, какое-то время они были соправителями, но
принадлежали к совершенно разным военно-политическим традициям. Дир был местным
князем — потомком Кия, Аскольд — боярином Ререга, покинувшим своего вождя и
бежавшим в Киев. Это подтверждается данными «Влесовой книги» и
писаниями средневекового польского автора Яна Длугоша, пользовавшегося
недошедшими до нас русскими летописными источниками. Согласно первому
источнику, Аскольд — «темный воин» втерся в доверие к Диру, стал его
соправителем, после чего и убил природного киевского князя (Во ВК Дир назван
Эллинским, А. Бусов ошибочно переводит — «Аланский», что почему то
заставляет историков считать его греком. Вместе с тем, в древности в титулатуру
правителей часто входили названия побежденных или покоренных народов. Так,
император Юстиниан именовался Антическим по имени славянского народа антов,
которому он нанес поражение. Мы же знаем, что приблизительно в 860 г. состоялся
победоносный поход русов на Царьград.). По сообщению же Длугоша, Аскольд и Дир
были потомками Кия — основателя Киевской Руси. Последние данные корректируются
данными «Влесовой книги», а также сообщением Аль-Масуди, называющего
Дира в качестве единоличного правителя («первейшим из славянских царей
есть царь Дира» — высказывание относится к 9 в.).

«Влесова
книга» утверждает, что узурпатор Аскольд надсмехался над обычаями русов,
сочетая проповедь христианства с оскорблением русского национального чувства.
Очевидно, этот дважды предатель и узурпатор вел провизантийскую политику (судя
по данным ВК некогда он охранял византийских купцов) — его «крещение»
сильно отличалось от того, которое провел князь Владимир, всегда стремившийся
говорить с Византией на равных.

Естественно,
у киевлян не было никаких оснований любить такого «князя». Напротив,
они его пламенно ненавидели. «Иоакимовская летопись» сообщает, что
Аскольда устранили от власти и убили сами киевляне, недовольные его
псевдо-христианизацией.

Тогда
получается, что Олег был одним из инициаторов смещения Аскольда. И совершенно
очевидно — оно должно было носить легитимистский характер, проходить под флагом
борьбы за восстановление прежней династии. Киевляне так легко признали князем
Игоря потому, что он имел какие то династические права на киевский престол.
Прямая ветвь Киевичей могла прерваться со смертью Дира и теперь нужно было
искать династию, наиболее близкую к ним (похожая ситуация сложилась на Руси в
начале 17 в.). Ею и стала династия Рюриковичей, или вернее сказать,
Ререговичей.

Скорее
всего, она была близка и к династии болгарский царей. Личности Олега и Ольги
подтверждают это едва ли не лучше всего. О многом говорит тот факт, что текст
знаменитого договора Руси с греками, заключенного в результате победоносного
похода Олега на Царьград, изобилует различными болгаризмами. Обращают на себя
внимание и события русско-болгарской войны времен Святослава. Во время
вступления войск князя Святослава на территорию Болгарии, его власть сразу же
признали 80 городов, находящихся на ее востоке. Почему? Уж не обладал ли он
некими весомыми правами на болгарский престол? Кроме того, нельзя забывать, что
и до сих пор население восточной Болгарии имеет максимальное сходство с
восточными славянами, о чем писал еще академик Третьяков в начале 50-х гг.
(«Восточнославянские племена»). Святослав, как нам рассказывает
«ПВЛ» желал перенести столицу Руси именно на Дунай — в восточную
Болгарию, в город Переяславец, который основал его далекий предок Кий.
Очевидно, великий Святослав преследовал далеко идущие цели — сокрушить Византию
и превратить Киевскую Русь в мощнейшую общеславянскую империю — перечисляя
достоинства Переяславца князь явно выделяет его центральное положение во всем
славянском этническом массиве.

Ререговичи
не сумели создать общеславянскую Русскую империю, однако, они построили
могущественнейшее имперское государство восточных славян, которое и ныне
занимает одну восьмую часть суши. Пока еще одну восьмую…