Введение

Распространение институционального подхода является сегодня
характерным для большинства областей гуманитарного знания. Институты,
являвшиеся ранее преимущественно объектом исследования правоведов и
социологов, стали предметом экономической науки, антропологии,
политологии и т.д. Наиболее активно институциональный подход развивается в
экономике, наиболее прагматичной из всех общественных наук. Экономисты,
неудовлетворенные объяснительными и прогностическими возможностями
классического подхода, обозначаемого как «мэйнстрим», выстраивают новые
институциональные концепции. Пионерами здесь выступают представители
американской и западноевропейской школ. Разработанные ими категории,
понятия и теоретические схемы, принесшие лучшим представителям этого
направления Нобелевские премии, широко заимствуются во всем мире, в том
числе и в отечественном обществоведении. Насколько успешны эти
заимствования? Позволяют ли они продвинуться российским ученым в понимании
того общества, в котором мы сейчас живем?
Эти и другие вопросы будут рассматриваться в курсовой работе.
Целью курсовой работы является раскрытие сущности институционального
подхода и его возможностей в исследовании экономических процессов.
Для достижения поставленной цели необходимо выполнить следующие
задачи: определить, что такое институт; что представляет из себя
институциональный подход; определить существующие направления этого
подхода; рассмотреть институциональный подход на практических примерах.
Объект исследования – социологические исследования экономических
процессов.
Предмет исследования – институциональный подход в исследовании
экономических процессов.
Для раскрытия темы курсовой работы предполагается изучение различных
источников информации: учебников, монографий, статей из периодических
специализированных изданий.

Глава 1. Институциональный подход в социологических исследованиях

Начнем с определения понятия «институт».
Согласно принятому определению, под «институтами» понимаются правила
игры, созданные в обществе людьми и организующие определенным образом
взаимодействия между ними. Институты отделяются от организаций, поскольку
последние представляют собой социальные формы, в которых часто закрепляются
и реализуются, в конечном счете, те или иные институты. Организации,
являющиеся продуктом деятельности институтов, обособляются от них,
поскольку последние определяют правила их «поведения», как и всех других
социальных субъектов. Это замечание представляется важным, поскольку
позволяет аккуратнее провести анализ устройства общества. Но есть спорный
пункт в рассуждениях. Как это часто принято, институты разделяются
социологами на формальные и неформальные. Под формальными институтами
понимаются «писаные» и поддерживаемые государственными органами правила
поведения, а под неформальными — обычаи, традиции, привычки и т.д. Но тогда
возникает закономерный вопрос: а чем тогда институты отличаются от
социальных правил поведения? В чем научная новация?
Отличие современного понятия «институт» как от прежних «институций»,
или законов, исследовавшихся правоведами, так и от обычаев и традиций,
которые устойчиво являются объектом изучения для антропологов и
этнографов, состоит в следующем. Институт представляет собой нерасчленимое
единство формальных и неформальных правил. Именно те правила, которые, с
одной стороны, естественно вошли в плоть и кровь социальной практики, а, с
другой стороны, получили формальное воплощение — на скрижалях ли, в Своде
Законов Российской Империи или в электронном виде в современной
юридической практике США, — только этот «двояко воплощенный» феномен
следует считать институтом, то есть элементом несущей общественной
конструкции. Без него, института, невозможно функционирование общества как
целостного организма. При таком понятии института, привычном для
социологов, но мало известном экономистам, пусть даже и Нобелевским
лауреатам, институциональное исследование действительно может быть
направлено на изучение сущностных свойств общества, а не на рассмотрение
самых разных, порой случайных и кратковременных, явлений общественной
жизни. А ведь сегодня даже известные авторитеты в области изучения
институтов с легкостью говорят о том, что привычка бриться по утрам или
способ завязывания галстука — это тоже общественный институт. Мне кажется,
любая привычка — она и есть привычка, и не нужно нагружать ее непомерным
социальным содержанием. [1]
Понятие «институт» (от латинского institum — установление, учреждение)
заимствовано учеными-экономистами из юриспруденции. Сущностными
характеристиками данной категории выступают как юридические нормы, так и
порядок установления взаимосвязи между ними. Это позволяет упорядочить
(регламентировать) отношения между субъектами права с целью придания им
устойчивого характера, для чего и создаются соответствующие организационные
структуры и органы контроля.
Устоявшимися и признанными в юридической науке считаются институты
собственности, наследственности (наследования прав), договорных отношений
(контрактов) и т.п.
Экономические и социологические доктрины институционализма и
неоинституционализма основываются на идейном наследии классического
экономического либерализма (А.Смит и Д.Рикардо), регулируемой государством
рыночной экономике (кейнсианство), философии позитивизма и солидарности
(О.Конт, Э.Дюркгейм), теории управляющих (бюрократических) организационных
структур (М.Вебер), теории прав собственности (Р.Коуз, А.Алчиан), теории
общественного выбора (К.Эрроу, Дж.Бьюкенен), новой экономической теории
(Д.Норт), теории агентов (Т.Стиглиц), трансакционной организации
(О.Уильямсон).
К экономическим и социальным институтам относят институты
собственности и контрактных отношений (включая трудовые отношения),
заработной платы и социального обеспечения. Их роль состоит в выполнении
регулятивных функций субъектов хозяйствования и трудовых отношений,
связанных с организацией и управлением процессами жизнедеятельности,
материального и социального воспроизводства.
Эти функции в полной мере выполняет пенсионная система.
Конституционный и публично-правовой характер большинства ее институтов
объясняет их особенности — с одной стороны, устойчивость, достаточную
обособленность, с другой — тесную связь с другими институтами социальной и
экономической сферы (заработной платы, налогами и т.д.).
Несоответствие и несогласованность развития институтов социальной
сферы меняющемуся общественному устройству, ассиметрия в их развитии
приводят к кризисному состоянию пенсионной системы, блокируют развитие ее
отдельных институтов.
Вышеуказанная закономерность отражает неразрывные связи экономической
и социальной жизни общества, на которые указывали авторы доктрины
институционализма Т.Веблен, Дж.Гэлбрейт, О.Конт, Г.Спенсер, Э.Дюркгейм,
М.Вебер, Р.Коуз, Д.Норт. При определении сущностных характеристик
институтов они выделяли их свойства и механизмы, призванные обеспечивать:
порядок в экономике и государстве (О.Конт), солидарность и согласие в
обществе (Э.Дюркгейм).
К числу важнейших функций, которые выполняют социальные институты, как
правило, относят: создание возможностей для удовлетворения потребностей
членов общества; обеспечение социальной интеграции, устойчивости
общественной жизни; социализацию индивидов. Например, важнейшими функциями
экономических институтов Д.Норт считает решение проблем кооперации между
людьми, уменьшение неопределенностей, сопровождающих взаимодействие между
ними.
Таким образом, институционализм рассматривает механизмы и связи
субъектов рыночных отношений, оценивает их поведение по исполнению норм
(формальных и неформальных), дает оценку эффективности структур
(институтов).
Почему эта скрупулезная и скучноватая, на первый взгляд,
методологическая полемика представляется важной? Потому что использование
нового социологического понятия означает новое видение, различение нового,
ранее скрытого, неизвестного свойства предмета, реальности, и лишь в этом
случае оно является дальнейшим шагом в научном познании общества. Тогда
вводимое понятие позволяет прояснить то, что без его применения остается
непонятым. Поэтому так важно глубоко разобраться, с чем же мы имеем дело,
употребляя понятие «институт». Если мы вооружились понятием институт,
подразумевая под ним уже известные социальные правила, если за этим
термином мы не видим неизвестного специфического содержания, то что
нового мы узнаем об окружающей нас российской действительности? Или только
переиначим известные уже явления? Будем содействовать «умножению
сущностей», повторим рассуждения журналистов да лишний раз блеснем научной
эрудицией? Но ведь именно задачу узнавания нового о своем предмете ставит
перед собой наука, не так ли?
Справедливости ради следует сказать, что понимание института как
единства формальных и неформальных социальных отношений является остро
дискуссионным. Аргументами в этой дискуссии служат, прежде всего, научные
результаты, получаемые сторонниками того или иного определения.
Следующая известная идея из арсенала институционалистов, определенная
как одно из теоретических оснований работ, предложенных нам, — это идея о
том, что институты представляют собой некую внешнюю по отношению к
собственно экономике, реальность. Хотя в этом вопросе не сложилось полной
ясности о позиции авторов по данному поводу. С одной стороны, собственно
экономические институты являются объектом рассмотрения. С другой стороны,
институты, или институциональная среда, рассматриваются как нечто внешнее
по отношению к экономике как таковой. Анализирование институтов как
факторов экономики характерно, прежде всего, для экономической и нео-
институциональной школы. В то же время видится продуктивным альтернативный
подход, при котором сама экономика рассматривается как определенный
институциональный комплекс
Согласно этому представлению, составляющим суть институционального
подхода как новой научной методологии XXI в. возможно понимание социальной
реальности на современном, более глубоком и сущностном уровне.
Представление об обществе и его важнейших сферах как институциональных
комплексах позволяет определить социальные механизмы выживания и развития
разных типов государств. При таком подходе, когда институты рассматриваются
не как факторы, но как собственно содержание социальных отношений,
возникает задача их выявления, а также изучения закономерностей
функционирования. Применение такого подхода в исторических исследованиях
позволяет сделать вывод о том, что рыночные и нерыночные институциональные
комплексы являются не стадиями процесса экономического развития государств,
но сосуществуют параллельно и исторически развиваются. В одних типах
обществ доминирует один тип экономических отношений, или институтов — это
институты рынка, в другом — качественно иной, объединяющий институты
редистрибуции. Оба комплекса конкурентноспособны и обеспечивают выживание и
развитие каждого из государств в тех конкретных природных и материально-
технологических условиях, которые им даны.
Переход к рассмотрению институтов как «скелета» экономики вместо
понимания их как факторов экономического развития позволяет
сконцентрироваться на выявлении «несущих конструкций» современной
российской экономики, а не тех элементов, которые ею постоянно отторгаются.
Примером применения институционального подхода в поддерживаемой мной
трактовке являются работы новосибирской экономико-социологической школы
1990-х гг. по анализу экономических институтов российского общества и их
модернизации в ходе современных реформ. В этих исследованиях удалось
получить новые, подчас неожиданные результаты, которые «не лежат» на
поверхности, а отражают глубинные закономерности происходящих
преобразований. Одним из таких результатов является вывод о том, что
внутренним содержанием процесса экономической трансформации в современной
России является модернизация и совершенствование форм общей собственности
и связанных с нею экономических институтов — базовых институтов,
доминирующих в экономике российского общества на протяжении всего
исторического развития. Одновременно идет поиск новых институциональных
форм, соответствующих не только базовым, но и дополнительным по отношению
к ним экономическим институтам, а именно — частной собственности,
конкуренции, прибыли и др. Таким образом, главной задачей современных
экономических реформ выступает построение прогрессивной конфигурации
обновленных институциональных форм нерыночного и рыночного характера.
Наконец, насколько плодотворна и актуальна в научном плане третья из
идей, составляющих методологическую основу социологического знания, а
именно представление о России как о традиционном обществе?
Определение России как традиционного общества включает в себя тезисы
об отсутствии в ней политических и экономических свобод, превалировании
коллективистских ценностей, связанных с доминированием патерналистских и
подобных им отношений, а также признание недостаточности уровня добровольно
и спонтанно устанавливаемых между людьми связей. Такие представления
являются основой модернизма и постмодернизма. Согласно им все общества
располагаются на одной цивилизационной оси развития, занимая,
соответственно, более или менее продвинутую позицию. Если принять эти
тезисы как исходное методологическое положение, то Россия как традиционное
общество в качестве своего будущего неизбежно имеет перспективу западных
обществ с набором качественно свойственных им институтов. Соответственно,
на современном этапе в стране осуществляется (или должна осуществляться)
замена институтов традиционного общества институтами гражданского общества.

Такое представление существенно обедняет и деформирует образ реально
существующего и прогрессивно, на протяжении тысячилетий развивающегося
российского государства. Оно переводит фокус исследовательского интереса
в сферу важных, но не основополагающих социальных отношений, характерных
для нашей страны. Многие исследователи согласятся с утверждением, что
динамика развития любого общества обеспечивается в первую очередь не
столько ломкой тех или иных устаревших форм, сколько позитивным
развертыванием свойственного ему социального содержания, максимальным
развитием элементов, соответствующих его природе. Сосредоточение
исследований на том, с чем следует бороться — а именно это является
естественным следствием представлений о России как о традиционном обществе
— уводит от поиска тех жизнеспособных социальных институтов и категорий,
которые являются наиболее важными для выживания и развития страны.
Актуализируя роль социологии в ее функции социальной критики, данные
представления мало способствуют выполнению ею функции социального
прогнозирования и основы социального управления.
С точки зрения институционального подхода, понимание того, как
функционирует экономическая система, требует учета очень сложных
взаимосвязей между обществом и экономикой. Взаимоотношения между обществом
и экономикой определяются набором институциональных ограничений, которые
определяют способ функционирования экономической системы. Институты
являются ключом к пониманию взаимоотношений между обществом и экономикой и
влияния этих взаимоотношений на экономический рост (или стагнацию и
упадок). В конечном счете институты выступают фундаментальными факторами
функционирования экономических систем в долгосрочной перспективе.
Для институционального подхода огромное значение имеет история. Она
имеет значение не просто потому, что можно извлечь уроки из прошлого, но и
потому, что настоящее и будущее связаны с прошлым непрерывностью институтов
общества. Выбор, который делается сегодня или завтра, сформирован прошлым.
А прошлое может быть понято только как процесс институционального развития.

Институциональный подход снимает вопрос общего и особенного пути
развития той или иной страны, поскольку предполагается существование
индивидуальной институциональной матрицы у каждой страны, а именно —
переплетение взаимосвязанных формальных правил и неформальных ограничений,
ведущих экономику каждой страны по своему пути, отличного от пути развития
другой страны.
Общность заимствованных правил игры в странах с различными
институциональными системами ведет к существенно разным последствиям. Хотя
правила те же самые, но механизмы и практика контроля за соблюдением этих
правил, нормы поведения и субъективные модели игроков другие.
Следовательно, другими становятся и реальная система стимулов, и
субъективная оценка игроками последствий принимаемых решений.
В рамках институционального подхода, рынок рассматривается как
определенная институциональная структура, охватывающая законы, правила игры
и, что наиболее важно, определенный тип поведения, отношений и связей. Все
остальное — это неэффективная имитация рыночной деятельности, это инерция
развития, стихия, не поддающаяся пока регулированию со стороны общества и
государства.
На рубеже XIX — XX вв. в экономической науке сложился комплекс идей,
означавших радикальный разрыв с базовыми постулатами ортодоксальной теории,
но вместе с тем остававшихся в рамках рыночной парадигмы —
институционализм.
1. институционалисты подчеркивают значение общественных установок,
культуры, вообще социума в формировании индивидуума, его интересов,
склонностей, способов ведения хозяйственной деятельности в отличие от
неоклассиков, которые делают акцент на отдельном, изолированном
индивидууме.
2. институционалисты рассматривают экономическое поведение индивида
как результат главным образом устойчивых стереотипов деятельности, обычаев
и привычек. Неоклассики, напротив, относятся к «экономическому человеку»
как своего рода калькулятору, постоянно рассчитывающему прибыли и убытки,
полезности и жертвы.
3. в качестве основного объекта анализа институциональная теория берет
не индивидуума, как это делают неоклассики, а институты.
4. институциональная теория отрицает одно из важнейших положений
неоклассики о том, что экономика тяготеет к состоянию равновесия, поскольку
рассматривает экономику как открытую систему, постоянно развивающуюся под
влиянием эффекта «кумулятивной причинности», т.е. взаимосвязанных и
взаимоусиливающих факторов.
5. институционализм рассматривает индивида как продукт постоянно
эволюционирующей социальной и культурной среды. Это помогает объяснить
созидательную и новаторскую деятельность человека. В этом институционалисты
также расходятся с неоклассиками, которые рассматривают человека как своего
рода раба устойчивых предпочтений.
6. институционалисты уделяют большое внимание взаимодействию и
конфликтам между индивидуумом и властью, не сводя поведение экономических
агентов к чисто предпринимательской, коммерческой деятельности, как это
делают неоклассики.
7. институциональная теория рассматривает технологию как первичную
силу социально-экономического развития, причем силу эндогенную и
развивающуюся по определенным эволюционным законам. Это отличает
институциональный подход от неоклассической теории, рассматривающей
технологию как фиксированный на каждый данный момент экзогенный фактор.
В развитии институционализма выделяется, на наш взгляд, три волны.
Первая — «старый» институционализм [1898-1940 ], ее представители Т.
Веблен, У.Митчелл, Дж. Коммонс, У. Гамильтон, вторая — «новая
институциональная экономика» ( 60-70-е годы ) — Р. Коуз, М.Олсон, Р.
Познер, О. Уильямсон, Г. Демзец, Р. Нельсон, С. Уинтер и др., третья волна
— «новейший институциональный подход» к изучению общества и хозяйства ( 90-
е годы ) — Д.Норт, Дж. М. Ходжсон. [2]

Глава 2. Использование институционального метода
в исследовании экономических процессов

2.1. Институциональный подход в пенсионной реформе

На протяжении последних десяти лет реформа пенсионной системы
декларируется в качестве одной из первоочередных задач социальной политики.
Это обусловлено тем, что существующая пенсионная система не удовлетворяет
общество. Кроме того, в среднесрочной перспективе возможно нарушение ее
финансового равновесия прежде всего из-за изменения возрастной структуры
населения, ухудшения количественного соотношения между занятыми и
пенсионерами.
Выработка отпимальной стратегии реформирования предполагает, в том
числе, и выбор методологии оценки совокупности факторов, влияющих на
состояние пенсионной системы. По нашему мнению, институциональный подход —
наиболее адекватный метод такой оценки.
Почему использование институционального подхода представляется
плодотворным для исследования пенсионной системы? Прежде всего потому, что
институты пенсионной системы нельзя модернизировать, не затрагивая всего
круга фундаментальных социально-экономических составляющих жизни общества.
Требуется учет множества факторов, согласования параметров их устройства с
системами заработной платы, демографической политикой и политикой
занятости. Это связано с тем, что институты пенсионной системы одновременно
выступают в экономической, социальной и правовой ипостасях.
Экономический характер институтов пенсионной системы обусловливается
их связью с доходами населения. Поэтому параметры, характеризующие уровень
заработной платы и доходов населения, в значительной степени определяют
состояние институтов пенсионной системы и прежде всего личного
обязательного социального и добровольного социального страхования.
Так, высокие размеры заработной платы (по покупательской способности и
по доле в ВВП, значительно дифференцированные по группам населения,
например, в США и ФРГ) благоприятно сказываются на развитии социального, и
особенно личного пенсионного, страхования.
«Умеренная» заработная плата приводит к необходимости развивать
институт профессионального (корпоративного) пенсионного страхования в
качестве дополнения (и весьма весомого) к институту обязательного
социального пенсионного страхования (Великобритания, Франция).
Низкий уровень заработной платы обусловливает необходимость
организации пенсионных систем на основе жестко нормативной модели
государственного пенсионного обеспечения (бывший СССР, нынешний Китай).
Институты пенсионной системы играют важную социальную роль, выполняя
функцию защиты от бедности, восполнения утраченных доходов, помощи
престарелым и инвалидам. Общественный продукт перераспределяется как во
временных рамках (вертикальная солидарность), так и между категориями
населения (горизонтальная солидарность): лица с более высокими доходами
солидарно помогают лицам с меньшими доходами через налоговую систему и
систему социального страхования; недоживающие до пенсионного возраста
солидарно «передают» свои пенсионные права переживающим этот возраст.
Национальные системы перераспределения общественного продукта
непосредственно связаны с моделью экономической политики государства
(либеральная, консервативная, социалистическая и их комбинации),
особенностями проводимой социальной политики, историческими и культурными
традициями.
Институты пенсионной системы являются правовыми институтами. Будучи
включенными в правовое поле трудового и социального законодательства
(социального обеспечения), они имеют собственную нормативную базу,
регламентирующую и определяющую:
социальные роли и правовой статус субъектов пенсионной системы —
работодатель и работник (обязательное социальное пенсионное страхование),
страхователь и страховщик, государственные органы пенсионного обеспечения и
пенсионеры, а также общественные организации (профсоюзы, объединения
работодателей, пенсионеров, инвалидов, иждивенцев погибших);
механизмы социально гарантированного и страхового пенсионного обеспечения,
с помощью которых реализуются конституционные права граждан на пенсионное
обеспечение;
механизмы и органы контроля пенсионной системы, включая судебные органы.
Таким образом, пенсионная система представляет собой сложный организм,
объединяющий экономические, социальные и правовые институты,
предназначенные для удовлетворения интересов различных слоев общества. Для
развитых рыночных экономик характерна значительная дифференциация
самодеятельного населения по уровню доходов, по способам вовлеченности в
общественное производство (наемные работники, самозанятое население), по
условиям труда. Это, в свою очередь обусловливает возникновение
разнообразных видов социального и профессионального риска утраты дохода в
связи с потерей трудоспособности, а значит, и способов защиты от них.
Экономические, организационные и правовые формы резервирования
материальных ресурсов на случай наступления старости, инвалидности и утраты
кормильца представлены, по сути дела, институтами пенсионной системы.
К основным институтам пенсионной системы, как показывает мировая
практика, относятся: социальное страхование (с публично-правовым статусом);
социальные пенсии, предоставляемые государством и муниципалитетами; частная
страховая инициатива и корпоративные пенсии, финансируемые предприятиями.
В развитых рыночных экономиках каждый из этих четырех институтов
пенсионной системы играет вполне определенную роль. Различны их удельный
вес, круг защищаемых, финансовые источники, организующие и управляющие
органы.
Анализ пенсионных систем, применяемых международным сообществом,
позволил прийти к следующему выводу. Принципиальные различия национальных
пенсионных систем определяются ролью отдельных институтов пенсионного
обеспечения и их сочетанием. Для большинства национальных пенсионных систем
характерны следующие признаки:
роль институтов личного пенсионного страхования и социальной помощи
является весьма скромной по сравнению с другими институтами;
институт социального страхования в большинстве стран играет ключевую роль
на протяжении последних 50-70 лет;
сочетание (пропорции и формы) институтов социального пенсионного
страхования и профессионального пенсионного страхования зависит от
особенностей социальных доктрин устройства общества (либерального,
консервативного, социал-демократического и т.д.) и развитости финансово-
страховых институтов.
История развития пенсионной системы России является наглядным примером
такой зависимости: до 1917 г. — страховые институты; с 1917 по 1990 гг. —
институт государственного социального обеспечения, с 1991 г. — переходная
форма к страховым институтам.
Если до 1990 г. государство более чем на 70% дотировало систему
пенсионного обеспечения, то сейчас эта доля составляет всего 6-8% общего
объема пенсионных выплат. Теперь основную финансовую нагрузку по
пенсионному обеспечению (около 90% всех расходов) несут работодатели. В
итоге роль и функции социальных субъектов и государства кардинально
изменились. В то же время совершенно не претерпела изменений
распределительная функция системы, она по-прежнему опирается на
социалистические формы распределительных отношений «по факту наличия
финансовых средств». Размер пенсии не зависит от объема страховых платежей.
Более того, уравниловка не только сохранилась, но и приобрела еще большие
масштабы. Можно без преувеличения сказать: нестраховой характер пенсионной
системы — основной тормоз ее развития. К недостаткам отечественной
пенсионной системы следует отнести и то, что в ней отсутствует реальное
разделение институтов социального страхования, государственного пенсионного
обеспечения и социальной помощи. Термины, принципы и инструментарий
организации финансового обеспечения института социального пенсионного
страхования, которые широко используются во многих развитых странах, —
социальный и профессиональные риски, эквивалентность страховых взносов и
выплат, увязка уровней социальных, профессиональных рисков и страховых
тарифов, все еще не включены в арсенал практических регуляторов российской
пенсионной системы.
Система социального страхования — основной институт пенсионной системы
в условиях рыночной экономики, призванный обеспечить реализацию
конституционного права граждан на материальное обеспечение в старости, при
полной или частичной утрате трудоспособности, потере кормильца. Размеры
получаемых пенсий зависят от продолжительности страхового (трудового)
стажа, величины заработной платы (которая служит базой для начисления
страховых взносов), степени утраты трудоспособности и регулируются
законами. В отличие от социальной пенсии, когда нуждающийся человек
получает пособие за счет общественных средств (фактически за счет других
лиц), финансовыми источниками выплат и услуг по программам социального
страхования являются специализированные фонды, формируемые при
непосредственном участии самих застрахованных.
Базовыми характеристиками обязательного социального страхования,
которые выгодно отличают его от других институтов пенсионной системы,
являются:
обязательность (по закону) для страхователей — работников и работодателей —
вносить страховые взносы; личное страхование, как правило, носит
добровольный характер, что не позволяет ему быть столь массовым по охвату
(по числу застрахованных);
публичный вид правоотношений субъектов социального страхования, с помощью
которого достигается обязательность по закону участия в нем субъектов и
высокий уровень гарантий защиты страхуемых, что позволяет отказаться от
обременительной процедуры оформления индивидуальных договоров (и контроля
за их исполнением) между страхователями (работодателями и работниками) и
страховщиками в пользу застрахованных; личное страхование носит частный
характер и осуществляется в рамках гражданско-правовых взаимоотношений;
обязательное (по закону) право застрахованных на получение страховых выплат
при наступлении страховых случаев (виды пенсионных выплат, услуг,
определенных законодательно), реализацию и полноту выплат по которым можно
добиваться в судебном порядке;
высокий уровень сохранности финансовых средств благодаря осуществлению
выплат на основе реализации принципа солидарности поколений; государство
контролирует правильность и целевой характер расходования средств;
достаточно «дешевое» для населения страны пенсионное страхование (по
сравнению с личным), что достигается массовым характером обязательного
участия в нем практически всех работающих и бесприбыльными формами
организации работы; система личного страхования преследует цель получения
прибыли, вынуждая тех, кто им занимается, иметь дело прежде всего с
«выгодными» клиентами;
самоуправляемые формы обязательного социального страхования, когда
практически все вопросы по созданию и управлению сложными
(организационными, правовыми, медико-социальными, финансовыми) системами
осуществляются наиболее заинтересованными субъектами (представителями
работодателей и работников).
Публично-правовой демократический характер функционирования
социального страхования позволяет достигать максимальной прозрачности и
целевого использования финансовых ресурсов, договариваться по широкому
кругу социальных гарантий, гармонизировать интересы застрахованных,
страхователей и страховщиков, что в итоге укрепляет личную ответственность
застрахованных и солидарность работодателей и работников, создает условия
для достижения социального согласия в обществе, ослабления конфликтных
ситуаций и их предупреждения.
По мнению западногерманских специалистов в сфере социальной политики,
государственная власть поступает правильно, когда концентрирует свои усилия
на выполнении задач, которые не может никому перепоручить. Все другие
задачи следовало бы вывести из сферы компетенции государства. Это
предохраняет механизм государства от перегрузок и облегчает достижение
консенсуса.
На наш взгляд, для развития отечественной пенсионной системы требуется
создать новую институциональную базу, что предполагает:
определение макроэкономических пропорций и механизмов перераспределения для
каждого института пенсионной системы на основе установления федеральных
социальных стандартов;
обоснование оптимальной доли ВВП, используемой на пенсионное обеспечение
как в целом, так и по отдельным пенсионным институтам на средне- и
долгосрочную перспективу с учетом совершенствования механизмов их увязки с
системами заработной платы и доходов, социальной политикой (включая
механизмы регулирования рынка труда), условиями найма и возрастом выхода на
пенсию;
проведение активной государственной политики в сфере занятости и создании
рабочих мест, поощрение малого бизнеса и самозанятости;
разработку действенных механизмов делегирования полномочий региональным
государственным структурам и структурам гражданского общества
(товариществам взаимного страхования, самоуправляемым организациям
обязательного социального страхования, а также системам профессионального
корпоративного пенсионного страхования), повышение открытости и
прозрачности информационного обеспечения.
К сожалению, потенциал социального страхования в России практически не
задействован. Раскрыть его в ближайшее десятилетие — стратегическая задача
законодательной и исполнительной власти, объединений работодателей и
профсоюзов. Впереди непростой путь выработки адекватной для России модели
социального пенсионного страхования, который важно пройти вместе,
преодолеть разногласия и найти приемлемые компромиссы. [3]

2.2. Институционализм в нерыночных отношениях

К числу важнейших результатов, полученных в рамках институционального
подхода, с точки зрения разработки институциональной теории хозяйственного
развития России, относятся выводы, сделанные Поланьи К. [1886 -1954]. В
своих основных работах он показал неприменимость современной
неоклассической рыночной теории к исследованию докапиталистических
(нерыночных) обществ.
К.Поланьи исходит из того, что существуют (существовали) экономики,
организованные таким образом, что распределение рабочей силы и земли,
организация труда в рамках производственных процессов, а также распоряжение
произведенными товарами и специализированными услугами служат выражением
обязанностей, основанных на родственных отношениях, принадлежности к
племени, религиозного и морального долга.
Обмен, по мнению Поланьи, возник из потребностей разросшейся семьи,
члены которой первоначально пользовались вещами, которыми они сообща
владели. Когда же их количество возросло, они были вынуждены расселиться
отдельно. В результате члены этой семьи обнаружили, что им не хватает
некоторых вещей, которыми они ранее пользовались сообща, и поэтому были
вынуждены получать нужные вещи друг от друга путем обмена. Так же считал в
свое время и Аристотель. Эта позиция противопоставлялась точке зрения А.
Смита, который считал, что обмен был результатом врожденной склонностью к
обмену.
Деньги К. Поланьи рассматривает исключительно в институциональном
ключе: «деньги могут быть объяснены только институционально, а не выведены
концептуально,» поскольку «ни один объект не является по существу деньгами,
и любой объект, при соответствующих обстоятельствах может функционировать
как деньги. Воистину деньги — это система символов, аналогичных языку,
письменности или весам и мерам.» Деньги, по его мнению, появились не из
периодических индивидуальных актов обмена, а явились созданием верховной
власти или государства. «Деньги как средство обмена — пишет он —
развивались не из случайных актов меновой торговли, а в связи с
организованной внешней торговлей и внутренними рынками.»Он доказывает, что
три функции денег (как средство обмена, стандарта цены и средства платежа)
не обязательно взаимосвязаны. Они могут возникать независимо и разные
деньги могут быть использованы для разных целей. «Данные исследований
говорят о том, что использование денег для обмена не может вызвать другие
способы использования денег. Напротив, использование денег для платежа,
хранения и учета имело каждый свое собственное происхождение.»
На конкретных примерах К. Поланьи показывает, что в нерыночных
экономиках деньги выполняли в основном функцию платежа и практически не
использовались для обмена. Но особенно значимым, на наш взгляд, является не
тот факт, что функции денег могут существовать независимо друг от друга, а
то, что в обществах, где деньги не используются как средство обмена или
используются в этом качестве, но в ограниченной сфере, могут быть введены
более сложные валюты и средства учета, не означая при этом тенденции
продвижения общества к рыночной экономике.
Что касается происхождения торговли и рынков, то здесь он также
критикует классическую школу. «Торговля и деньги возникли отдельно друг от
друга и независимо от рынков. Они не возникли, как это предполагалось из
индивидуального бартера и обмена. Торговля и деньги являются более широко
распространенными институтами, нежели рынки. Различные формы торговли и
разные средства использования денег должны поэтому рассматриваться вне
зависимости от рынков и рыночных элементов. Происхождение рынков К.
Поланьи связывает с верховной властью. По его мнению, рынки были
инициированы армией, королями, правительствами, несущими ответственность за
военные мероприятия.
Отдельно анализируется торговый порт, под которым К. Поланьи понимает
пункт управления в торговле между двумя культурами с различными структурами
экономических институтов — обычно, между рыночной и нерыночной экономикой.
Торговый порт, управляемый нерыночной властью, воспринимался К.Поланьи как
механизм, защищающий управляющее государство от влияний, которые в
противном случае разрушили бы экономику и общество. «Торговля была здесь
основана на соглашениях и управлялась, как правило, специальными органами
национальной власти, конкуренция была исключена, цены были установлены на
длительные сроки.»
Важными чертами торгового порта является то, что он представляет собой
как политический, так и экономический «буфер» между торговцем и районами
внутри страны, чью продукцию он хочет купить; эта торговля строго
контролировалась и ограничивалась официальными властями (движения торговцев
также часто контролировали и ограничивали); и, следовательно, обмен на
местных рынках и дальняя торговля были полностью разделены. Таким образом,
торговый порт является механизмом перевода товаров из одной системы в
другую. [4]

2.3. Институционализм в социологии медицины

Закономерный рост интереса к социологии медицины в современной
отечественной науке определяется тем, что в ее рамках может быть
осуществлено социологическое осмысление состояния системы охраны здоровья
как важнейшей сферы общества и его социальных институтов, роли и места
медицины, здравоохранения, врача и пациента.
В обстановке преобразований общественной формации и связанных с этим
социальных изменений, в том числе и в политике здравоохранения, очень важно
рассматривать происходящие процессы модернизации здравоохранения как
социального института в контексте изменения политических, экономических,
социокультурных и других факторов, т. е. необходимо своевременно учитывать
не только воздействие изменяющихся условий на человека, но и возможный
спектр реакций — социальных действий и их последствий на развитие
медицинской науки и образования, организацию медицинской помощи, изменений
в мобильности населения и медико-производственного комплекса страны в
целом. Следует отметить, что в отечественной социологии медицины для этого
имеется необходимый потенциал. В XVIII-XIX веках врачи в основном
сталкивались с острыми недугами, часто имевшими инфекционный характер и
угрожавшими жизни пациентов. Ведущими причинами смерти, например, в 1900 г.
были грипп, пневмония, туберкулез, тогда как в конце XX века главными
причинами смерти стали болезни сердца, злокачественные новообразования,
поражения сосудов головного мозга и несчастные случаи. Иные причины
заболеваемости в XX веке связаны с постарением населения и изменениями
образа жизни. Во второй половине XX века врачи уже начали сталкиваться в
основном с длительными хроническими расстройствами, препятствующими
оптимальному социальному функционированию пациента.
Изменение характера патологии породило в социологии и клинической
медицине новое понятие — «холистическая медицина», которое обозначает, что
микроорганизмы в качестве главного этиологического фактора стали вытеснять
стресс, а лечение все больше будут заменять такие понятия, как
«реабилитация» и «социальное обеспечение». В результате у врачей общей
практики появится потребность в медико-социологических знаниях, так как
имеющаяся компетентность в вопросах физиологических, химических и
биологических аспектов болезни будет уже недостаточной без дополнительной
информации.
Поскольку социологию медицины интересует целостная личность в
контексте ее медико-социального окружения, то она может внести важный вклад
в медицинское восприятие и понимание проблемы болезни в современном
обществе. В новых социально-экономических условиях становятся очевидными
важность и необходимость придания отечественной социологии медицины нового
импульса. К сожалению, традиционно причины отставания социологии медицины
упорно видят не там, где они имеются (например, неполная научная
компетентность), а в недостаточной практической полезности ведущихся медико-
социологических исследований. Эти установки то и дело прорываются в
официальную медицинскую печать, например в форме требований обучать врачей
не социологическим теориям, а давать больше практических навыков. При такой
установке (особенно в условиях рыночных реалий) российское здравоохранение
быстро начнет превращаться в потребителя западных медицинских технологий.
Общий подход к социологии медицины нередко сводится к следующему:
берутся базовые категории социологии и наполняются тем или иным медико-
социальным содержанием. Совершенно отказываться от подобного медико-
социологического ре-инжиниринга основных понятий социологии едва ли
возможно и вряд ли целесообразно. Однако нужно понимать, что данный подход,
рассматривая социологию медицины в качестве практического приложения
социологических теорий, в конечном итоге подменяет предмет социологии
медицины. Она имеет свою предметную область и не сводится к политическим и
экономическим теориям социологии общества. В процессе применения
социологических понятий в сфере охраны здоровья она выработала свою
собственную логику и свои собственные модели, которые должны быть выделены
и описаны.
Термин «социология медицины» в России лишь относительно недавно вошел
в активный научный оборот, однако это не означает, что ее в советской
социологии не существовало вовсе и ее нужно обустраивать на голом месте. В
отечественной литературе проблематика социологии медицины ставится и
обсуждается с начала XX века. При этом социология медицины понимается и как
отрасль социологии, изучающая социальные проблемы, связанные со здоровьем,
болезнями и медицинским обслуживанием, с ролью здоровья и трудоспособности
населения в социальном развитии, и как отрасль здравоохранения,
занимающаяся социологическими аспектами профилактики, лечения и социально-
трудовой реабилитации больных, особенностями взаимоотношения больного с
врачами, медицинским персоналом, влиянием социальных факторов на здоровье и
другими проблемами.
Вплоть до середины 1960-х годов в отечественной социологии социально-
гигиенические исследования были прекращены, а сами научные дисциплины этого
направления существовали лишь в усеченном виде как «организация
здравоохранения». Тем не менее нужно особо отметить, что теоретические и
практические успехи советского здравоохранения этого периода были признаны
мировым сообществом. На IV Всемирном социологическом конфессе «Общество и
социология» в Милане в 1959 г. была впервые организована секция социологии
медицины, председателем которой стал член-корр. АН СССР Н. И. Гращенков,
представивший доклад «Здоровье и социальное благополучие».
Своеобразное официальное возрождение социальной гигиены в 1960-е годы
произошло одновременно с признанием так называемой конкретной социологии.
Однако к тому времени, как показывает сравнение с развитием соответствующих
исследований в западных странах, парадигма социальной патологии была уже
практически исчерпана.
По обобщенным нами материалам всемирных конгрессов социологов (50-60-е
годы XX века) в области социологии медицины рассматривались следующие
группы вопросов:
роль факторов внешней среды в механизме возникновения, развития и исхода
болезней (урбанизация, санитарно-технические условия на производстве,
состояние профилактики);
анализ причин заболеваний в различных социальных группах;
оценка различных профилактических мер;
анализ деятельности ЛПУ;
роль общества в заболеваемости населения. В конце 1960-х и 1970-х годах в
стране начали активно исследовать широкий круг медико-социальных и медико-
социологических проблем. Появились фундаментальные теоретические работы в
области социологии медицины (Ю. П. Лисицын, Г. И. Царегородцев, А. М.
Изуткин, И. В. Давыдовский, В. П. Петленко, Г. X. Шингаров и др.). В целом
освещались такие проблемы, как:
социальные проблемы медицины;
роль и взаимодействие социального и биологического в медицине;
роль и место социальной гигиены (в тот период название «социология
медицины» отсутствовало в наименовании специальности);
критика буржуазной медицинской социологии и социальной гигиены;
философские проблемы медицины;
диалектический материализм и медицина;
народное здоровье и социология;
социологические проблемы современной медицины.
На страницах периодических изданий, на заседаниях научных обществ и
кафедр велись научные дискуссии по актуальным темам, имеющим отношение к
социологии медицины.
Хотя в СССР социология вообще долго не признавалась официально, медико-
социологические исследования тем не менее проводились. Осуществлялась такая
деятельность в рамках социологии и социальной гигиены. Однако в таких
условиях социология медицины как прикладная отрасль социологии была лишена
возможности осмысления собственных проблем. Функции проблем выполняли
составляющие так называемого социального заказа или решения партии и
правительства. Между тем решение актуальных научных проблем отодвигалось и
не приветствовалось научным сообществом, поскольку большинство из них для
своего разрешения требовало огромных затрат материальных и интеллектуальных
ресурсов.
В развитии современной отечественной социологии медицины можно
выделить два этапа.
На первом этапе научные исследования формировались на основе социально-
экономической парадигмы. Акцент делался на исследовании социально-
экономических факторов деятельности медицинских учреждений и экономических
последствий явлений и процессов в общественном здоровье населения страны,
сопоставлении в связи с этим систем здравоохранения разных стран.
Реализуемый на этом этапе социально-экономический подход в описании
процессов в медицине и здравоохранении способствовал появлению ряда
оригинальных социально-экономических теоретико-методологических концепций,
которые стали основой новых социальных технологий в системе здравоохранения
— индивидуальный подряд, бригадные формы организации труда младшего и
среднего медицинского персонала, организация труда в подрядных коллективах,
хозяйственный механизм. Парадигма объединяла довольно широкий класс
объектов исследования — социально-экономические процессы и явления в
медицине и здравоохранении, которые рассматривались преимущественно под
экономическим и гораздо реже под социологическим углом зрения.
Сегодня концептуальное значение этого этапа видится в том, что он
подготовил оптимальные условия для следующего научного этапа, показав
некоторую ограниченность использования лишь социально-экономических методов
исследования в социологии медицины и необходимость разработки принципиально
новой медико-социологической парадигмы.
На следующем этапе удалось заложить основы важного научного
направления в отечественной социологии медицины — социального маркетинга в
здравоохранении, который можно отнести к числу наиболее важных научных
прорывов в социологии медицины. Концепция социального маркетинга позволила
выявить реальные закономерности развития и функционирования системы охраны
здоровья и его элементов как медико-социальной системы общества.
В центре проблемы было комплексное изучение крупной социальной
системы, охватывающее индивида, социальные группы, предприятия,
территориальные единицы: село, город, регион. Кроме того, постепенно
расширялся и предмет исследования — от изучения отдельных актуальных
процессов (например, отношения к труду младшего и среднего медицинского
персонала) до комплексного медико-социологического исследования медико-
социальных процессов отдельных территориальных единиц, куда относятся:
медико-социальная демография,
социально-экономическая активность, положение и социальный портрет
потребителя медицинских услуг,
расходы на лечение и лекарственное обеспечение пациентов,
экономико-социологическая характеристика предоставителей медицинских услуг,

здравоохранительное поведение и образ жизни,
медицинская культура,
социальная структура и процессы и т. д.
Здравоохранение и медицина стали изучаться не только с помощью
статистических, но и социологических методов — с позиции прежде всего
социального поведения. Это позволило исследовать актуальные проблемы
здравоохранения, поставив во главу угла целостное восприятие медико-
социальных систем и социальных процессов, выявление социальных механизмов и
последствий трансформационного процесса. При этом делается это с учетом
специфики современного состояния российского общества и на основе
разработки такого понятийного аппарата, который позволяет учесть и понять
реальные закономерности общественного развития в России.
Накопленный банк обширных эмпирических медико-социологических данных
впоследствии стал надежной базой сравнительных исследований и позволил
глубже понять реальные закономерности трансформации современного
российского здравоохранения.
В период нестабильности и неопределенности, которыми характеризуется
современный этап преобразований системы здравоохранения, такая базовая
методологическая черта, как ориентация на погружение в реальность и
построение теоретических обобщений на основе эмпирического изучения
действительности, нашла выражение в разработке концепции медико-
социологического мониторинга реформирования разных сфер системы
здравоохранения, в частности системы ОМС. Концепция включает в себя не
только выявление наиболее актуальных медико-социальных проблем, но и
доведение их восприятия до широких кругов общественности, а также до лиц,
принимающих решения на всех уровнях управления, особенно до тех из них,
которые сами ориентированы на активный поиск эффективных решений имеющихся
проблем в системе охраны и укрепления здоровья.
Активная связь с практикой поддерживается в разных формах:
постановка и проведение социальных экспериментов,
обследование деловых процессов по заказам органов управления,
разработка конкретных программ преобразования различных сегментов
здравоохранения.
Медико-социологический мониторинг этих процессов в качественно
изменяющейся социальной среде позволяет не только глубже понять основу
тенденций, но и дать более обоснованные оценки результативности
реформирования здравоохранения, а также возможных последствий этих
изменений как для общества, так и для пациентов.
Этот этап аккумулировал научные достижения всех предыдущих периодов
социологии медицины и разных ее направлений. В этом смысле он был
подготовлен всем ходом формирования социологии медицины и открывает новую
научную перспективу для последующего развития отечественной науки.
Таким образом, можно сделать вывод, что на современном этапе
отечественная научная исследовательская традиция в социологии медицины
переживает не кризис, а переход к новому этапу поступательного развития.
Обновляется также методология (используются не только количественные, но и
качественные методы) и увеличивается число традиционных направлений медико-
социологических исследований:
удовлетворенность различных социальных групп населения медицинским
обслуживанием,
бюджет рабочего времени медицинского персонала,
медико-социальная демография,
региональные особенности структуризации и управления здравоохранением,
социально-экономическая эффективность деятельности медицинских учреждений и
др.
В 90-е годы XX века центральной темой медико-социологических
исследований было изучение здравоохранения как социального института и
путей его модернизации в ходе трансформации российского общества. Главная
отличительная особенность этого периода состоит в том, что при сохранении
прежней методологии акцент был сделан на изучении социальных
взаимоотношений в здравоохранении и их роли в трансформационных процессах.
В условиях радикальных общественных перемен, в основном инициированных
сверху, влияние социальных институтов на ход реформ в здравоохранении
неизмеримо возрастает. Соответственно институциональный подход становится
центральным направлением исследований и находит свое применение в изучении
как макро-, так и микроуровней социально-экономической иерархии общества.
Институциональный подход используется практически на всех направлениях
медико-социологических исследований. В одних из них изучают природу и
генезис самих социальных институтов в исторической ретроспективе, в других
— механизмы интериоризации новых правил и норм и их реализации в медико-
социальных системах, в третьих — анализируются модели поведения разных
социальных групп по их отношению к проблемам здоровья и болезни. В иных
исследованиях изучают институты и институциональные изменения в качестве
факторов, влияющих на ход медико-социальных процессов (адаптации,
стратификации, изменения трудовых отношений в ЛПУ и др.).
В последние годы акцент перенесен на социологию адаптации и восприятия
населением реформ системы охраны здоровья, например внедрения ОМС.
В 1990-х годах автором были разработаны предложения по
социологическому сопровождению программы перехода в системе охраны здоровья
в России к принципам ОМС. В них практически была определена основная задача
на ближайшую перспективу, состоявшая в проведении медико-социологического
мониторинга хода внедрения ОМС в регионах Сибири. Для решения этой задачи
были созданы и реализованы конкретные программы проведения медико-
социологического мониторинга всех субъектов и участников системы ОМС и
здравоохранения.
Предметом мониторинга стали процессы, происходившие в системе
управления, трудовых отношениях, трудовой мотивации, моделях поведения,
системе экономических и социальных норм, представлений, ценностей.
Проведение медико-социологического мониторинга преобразований в системе
здравоохранения на региональном уровне позволило:
выявить реально протекающие социально-экономические процессы, обусловленные
внедрением системы ОМС;
оценить эффективность реформирования экономики здравоохранения;
определить важнейшие векторы социальных и экономических изменений в
условиях предоставления и получения медицинских услуг населением (динамику
уровня жизни, вектор демографических изменений, изменения в экономическом
обеспечении ОМС и др.);
изучить новые феномены, связанные с трансформацией здравоохранения как
социального института общества (новые организационно-правовые формы
хозяйствования и др.).
Таким образом, в медико-социологических исследованиях, проведенных в
1990-е годы XX века, нашли отражение наиболее острые медико-социальные
проблемы переходного периода. Результаты, полученные в ходе эмпирических
исследований, не только послужили базой для проверки выдвигаемых научных
гипотез, но и дали дополнительный импульс для формирования новых теоретико-
методологических направлений, позволяющих углубить научные представления о
современных трансформационных процессах в российском здравоохранении.
Принципиально важным этапом в развитии социологии медицины в России
стало введение начиная с 2000 г., в номенклатуру специальностей научных
работников соответствующего шифра и наименования дисциплины 14.00.52.
«Социология медицины» — отрасли науки, по которой присуждается ученая
степень — медицинские, социологические науки.
В настоящее время проводится работа по совершенствованию
методологического аппарата отечественной социологии медицины, по
систематиза-
ции планирования медико-социологических исследований. Начата
подготовка научных кадров на кафедре экономики и социологии здравоохранения
ММА им. И. М. Сеченова.
Это стало естественным итогом десятилетия социологии в
здравоохранении. Так можно определить значительно возросшее в 1990-е годы
число социологических исследований по самым разнообразным проблемам
медицины в целом и здравоохранения в частности.[5]

Заключение

Курсовая работа состоит из введения, двух глав и заключения.
Во введении ставятся цели и задачи курсовой работы, а так же определяется,
что объектом исследования являются экономические процессы, а предметом –
институциональный подход в изучении этих процессов.
В первой главе даются основные понятия и определения различных социологов
(институт, институциональный подход, социологические исследования
экономических процессов). Так же там представлена краткая история, динамика
возникновения и развития институционального подхода. Отображены объекты
исследования институциональным процессом. На рубеже XIX — XX вв. сложился
комплекс идей, означавших радикальный разрыв с базовыми постулатами
ортодоксальной теории, но вместе с тем остававшихся в рамках рыночной
парадигмы — институционализм. Перечислены основные его постулаты.
Вторая глава курсовой работы состоит из трех параграфов, в каждом из
которых рассматривается институциональный подход в различных сферах
экономики. Так, в первом параграфе можно наблюдать использование
институционального подхода в пенсионной реформе, происходящей в России. Во
втором параграфе институционализм рассматривается на фоне нерыночных
экономических отношений. И, наконец, в третьем параграфе представлен
институционализм в исследовании социологических процессов в медицине. В
каждом случае раскрываются возможности этого метода исследования, как он
может использоваться, какими понятиями следует оперировать при его
использовании в конкретных сферах.
Список литературы

|1 |Институциональный подход к анализу рыночных и нерыночных хозяйственных |
| |систем.- М.: Финансы и статистика.- 1999. |
|2 |Кирдина С.Г. Позволяют ли новые институциональные теории понять и |
| |объяснить процессы преобразований в современной России? – М.: ТЕИС, |
| |2001. |
|3 |Особенности развития социологии отечественной медицины //Социология |
| |медицины.- 2001.- № 7. |
|4 |Роик В. Пенсионная реформа: институциональный подход //Человек и труд.-|
| |2001.- № 1. |

————————
[1] Кирдина С.Г. Позволяют ли новые институциональные теории понять и
объяснить процессы преобразований в современной России? – М.: ТЕИС, 2001.
[2] Институциональный подход к анализу рыночных и нерыночных хозяйственных
систем.- М.: Финансы и статистика.- 1999.
[3] Роик В. Пенсионная реформа: институциональный подход //Человек и труд.-
2001.- № 1.
[4] Институциональный подход к анализу рыночных и нерыночных хозяйственных
систем.- М.: Финансы и статистика.- 1999.
[5] Особенности развития социологии отечественной медицины //Социология
медицины.- 2001.- № 7.