РЦГО

ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

РЕФЕРАТ ПО КНИГЕ Н. БЕРДЯЕВА
“НОВОЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ”

Студента I курса
ИВАНОВА Ивана

МОСКВА
1996 г.

Три этюда, объединенные в книге “НОВОЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ“, были написаны
в 1923 году. Они внутренне едины, в них развиваются основные мысли Н.
Бердяева в связи с событиями того времени. Два последних этюда являются
критическими и имеют своей целью вскрытие отрицательных начал. Первый этюд
написан в положительной форме, и в нем автор ищет пути выхода из мирового
кризиса.

НОВОЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

В истории, как и в природе, существуют ритм, ритмическая смена
эпох и периодов, смена типов культуры, приливы и отливы, подъемы и спуски.
Ритмичность и периодичность свойственны всякой жизни. В данный момент
происходит историческое время смены эпох. Старый мир новой истории
кончается и разлагается, и нарождается неведомый еще новый мир. Эпоху нашу
я условно обозначаю как конец новой истории и начало нового средневековья .
Рациональный день новой истории кончается, солнце его заходит, наступают
сумерки, мы приближаемся к ночи. Все категории пережитого уже солнечного
дня непригодны для того, чтобы разобраться в событиях и явлениях нашего
вечернего исторического часа. В этот час старая символика исторической
плоти рушится, и человечество ищет новой символики, которая должна выразить
совершающееся в духовной глубине. Средневековье можно назвать ночной эпохой
всемирной истории. Все привычные категории мысли и формы жизни самых
“передовых” , “прогрессивных”, даже “революционных” людей XIX и XX веков
безнадежно устарели и потеряли всякое значение для настоящего и особенно
для будущего. В новое средневековье войдет опыт свободы, пережитый в новой
истории, и все положительные завоевания совести и большая утонченность
души. Сейчас исторический мир переживает великую революцию, не
коммунистическую революцию, которая в глубине своей совершенно реакционна и
есть лишь гниение разложившихся элементов старого мира, а революцию духа.
Призыв к новому средневековью в нашу эпоху и есть призыв к революции духа,
к новому сознанию . Если нет бога, то нет и человека — вот что опытно
обнаруживает наше время . Нейтральное гуманистическое царство, которое
хотело устроиться в серединной сфере между небом и адом, разлагается, и
обнаруживается верхняя и нижняя бездна. Богочеловеку противостоит не
человек нейтрального и серединного царства, а человекобог, человек,
поставивший себя на место Бога. Обнаруживаются противоположные полюса бытия
и небытия. Переход к новому средневековью, как некогда переход к старому
средневековью, сопровождается приметным разложением старых обществ и
неприметным сложением новых. На протяжении всей новой истории нарастал
внутренний распад обществ, восстание человека на человека, класса на класс.
Борьба за противоположные интересы, конкуренция, глубокое уединение и
покинутость каждого человека характеризует тип обществ нового времени. В
духовной и идейной жизни этих обществ обнаруживалась все нарастающая утеря
единого центра, единой верховной цели. Новая история поняла свободу как
индивидуализм, как формальное право каждого человека и каждой сферы
культуры на самоопределение. Самый процесс новой истории был понят как
освобождение. Но во имя чего освобождение? Во имя человека, во имя
гуманизма, во имя свободы и счастья человеческого. Но нельзя освободить
человека во имя свободы человека, такая свобода оказывается совершенно
формальной и бессодержательной. Индивидуализм есть по существу своему
отрицательное исправление, он менее всего укрепляет личность, образ
человека, и в индивидуалистическую эпоху совсем не процветают яркие
индивидуальности , сильные личности. Индивидуалистическая цивилизация XIX
века с ее демократией, с ее материализмом, с ее техникой, с общественным
мнением, прессой, биржей и парламентом способствовала понижению и падению
личности, отцветению индивидуальности, нивелировке и всеобщему смешению.
Личность была сильнее и ярче в средние века. Однако, личность есть лишь в
том случае, если есть Бог и божественное. Индивидуализм изжил в новой
истории все свои возможности, в нем уже нет энергии. Конец духа
индивидуализма есть конец новой истории. В час сумерек, в час заката
человек становится лицом к лицу перед тайной жизни, перед Богом, он
погружается в универсалистическую, космическую атмосферу. Человек выходит к
общности. Рушатся основы миросозерцания XIX века, и потому рушатся
обоснованные на нем государства и культуры. Падение законного принципа
власти, правового принципа монархий и демократий и замена его принципом
силы, жизненной энергии спонтанных общественных групп и соединений можно
условно назвать средневековьем.
Машина, техника, та власть, которую она с собой приносит, та
быстрота движения, которую она порождает, создают химеры и фантазмы,
направляют жизнь человеческую к фикциям, которые производят впечатления
наиреальнейших реалий. Капитализм и социализм одинаково сопровождаются
упадком и угасанием духовного творчества, убылью духа в человеческом
обществе. Они возникают на почве убыли как результат долгого исторического
пути отпадения от духовного центра жизни, от Бога. Вся энергия направилась
во вне. Это и есть переход культуры в цивилизацию. Отмирает вся священная
символика культуры. Не церковь, а биржа стала господствующей и регулирующей
силой жизни. Люди считают себя свободными от священного безумия.
Новая история создала формы национализма, которых не знал мир
средневековый. Реформация и гуманизм дали духовную почву лишь для
исключительного самоутверждения и самозамыкания, разрушили идею
вселенности. Но с другой стороны, мы вступаем в эпоху, когда судьба всех
национальностей перестала быть замкнутой и изолированной, все от всех
зависят. Культура перестает быть европейской, она становится всемирной.
Россия, стоящая в центре Востока и Запада, получает все более ощутительное
мировое значение, становится в центре мирового внимания. Русский народ из
всех народов мира наиболее всечеловеческий, вселенский по своему духу. И
призванием русского народа должно быть дело мирового объединения.
В каких чертах рисуется новое средневековье? Это есть прежде
всего конец гуманизма, индивидуализма и начало новой коллективной
религиозной эпохи. Гуманистическое царство разлагается и распадается на
предельный, антигуманистический и атеистический коммунизм и на
долженствующую собрать в себе всякое подлинное бытие Церковь Христову. Бог
должен вновь стать центром всей нашей жизни, нашей мысли, нашего чувства,
единственной мечтой нашей, единственной нашей надеждой и упованием. Новое
средневековье преодолеет атомизм новой истории. Этот атомизм преодолевается
или ложно — коммунизмом, или истинно — Церковью, соборностью. Новое
средневековье, как и старое, иерархично по своему строению. Против
аристократического, гуманистического самоутверждения всегда восстает
демократическое гуманистическое самоутверждение, против абсолютной
человеческой монархии — абсолютная человеческая демократия. Царь или
дворянство имеют не больше прав на власть, чем народ, чем крестьяне или
рабочие. Потому, что вообще не существует человеческого права на власть,
всякая похоть власти есть грех. Власть есть обязанность, а не право, и
власть тогда лишь правовая, когда она осуществляется не во имя свое и не во
имя своих, а во имя Божье, во имя правды. Новое время конструировало власть
как право и интересовалось разграничением прав на власть. Новое
средневековье должно конструировать власть как обязанность. Естественный
иерархизм жизни должен вступить в свои права, и личности с большим
онтологическим весом, с большей одаренностью и годностью должны занять
подобающее место в жизни.

РАЗМЫШЛЕНИЯ О РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Русская революция есть великое несчастье, всякая революция — несчастье.
Счастливых революций никогда не бывало. Революция есть рок и стихия, и ее
нельзя направить, как нельзя ее остановить. И большевики не направляли
революцию, а были лишь послушным ее орудием. Революцию нужно пережить, как
тяжелое заболевание. Природа революции такова, что она должна дойти до
конца, должна изжить свою яростную стихию, чтобы в конце концов претерпеть
неудачу и перейти в свою противоположность, чтобы из собственных недр
породить противоядие. В революции всегда погибают те, которые ее начали и
которые о ней мечтали. В стихии революции не могут господствовать какие —
либо умеренные партии, жирондисты или кадеты. Большевизм был извращенным,
вывернутым наизнанку осуществлением русской идеи, и потому он победил.
Помогло то, что у русских очень слабо иерархическое чувство, но очень
сильна склонность к автократической власти. Ни о каком правовом,
конституционном государстве русский народ и слышать не хотел. Гражданские
войны во время революции являются роковой неизбежностью. Но никакие
гражданские войны не могут положить конец революции, не могут быть выходом
из трагедии революции. Революции могут быть преодолены лишь силами
пореволюционными, лишь началами, отличными и от тех, что господствовали до
революции, и от тех, что господствуют в самой революции. Поистине
величайшая задача, которая стоит перед Россией, это — задача выхода из
кровавого круга революций и реакций, перехода в другое измерение. Русский
вопрос есть сейчас прежде всего духовный вопрос. Вне духовного перерождения
Россия не может быть спасена. Большевизм нельзя ликвидировать хорошей
организацией кавалерийских дивизий. Он должен быть прежде всего преодолен
изнутри духовно, а затем уже политически. Должен быть найден новый духовный
принцип организации власти и культуры.
Россия переживает эпоху деморализации, погони за наслаждениями жизни.
Предстоит страшное понижение уровня культуры, качества культуры. Старая
интеллигентски-революционная психология теперь перешла к контрреволюционным
эмигрантским кругам. Те чувства, которые раньше были направлены на
самодержавие, переносятся на большевиков. Революция нанесла тяжелые раны
России, но в одном отношении она будет иметь положительные результаты — она
послужит делу возрождения Церкви и религиозной жизни в России. Революция
всегда помогает проявить действительно религиозное состояние народа. Она
должна сама себя изжить, истребить себе. Коммунистическая идея сама себя
опозорила, она не может уже иметь никакого ореола.

ДЕМОКРАТИЯ, СОЦИАЛИЗМ И ТЕОКРАТИЯ

Предметом исследования в этой статье будут не многообразные формы
полудемократии и полусоциализма, а предельные выражения этих типов, их
“идеи”. Существуют разнообразные переходные формы между демократией и
социализмом, их сближения и сочетания, но демократия и социализм
принципиально противоположны. Демократия носит формальный характер, она
сама не знает своего содержания и в пределах утверждаемого ею принципа не
имеет никакого содержания, она остается равнодушной к добру и злу.
Демократия не знает истины, и потому она предоставляет раскрытие истины
решению большинства голосов. Поклонение всеобщему голосованию возможно лишь
при неверии в истину, незнании истины. Демократия отрицает духовные основы
общества, лежащие глубже формального человеческого волеизъявления. Она как
будто бы не предусматривает того, что большинство может стоять за неправду
и ложь, а истина и правда могут оставаться достоянием небольшого
меньшинства. Демократии не означают свободы духа, свободы выбора, этой
свободы может быть больше в обществах не демократических. Демократия
возникает, когда распадается органическое единство народной воли, когда
атомизируется общество, когда гибнут народные верования, соединявшие народ
в единое целое. Она в силах только механически суммировать волю всех, но
общей воли, органической воли народа она получить не может. Воля народа это
не есть воля человеческого поколения очень краткого отрывка исторического
времени. Это есть воля всего исторического целого, воля всех исторических
поколений, не только живущих, но и умерших, в нее входят исторические
предания и традиции. Поэтому, в определении судьбы России должен быть
услышан голос всего русского народа. Демократия не хочет этого знать, и
потому она не знает воли народа, а знает лишь механическое суммирование
воли ничтожной кучки современников. Разочарование в демократии связано с ее
бессодержательно- формальным характером.
Социализм, в противоположность демократии, носит характер материально-
содержательный, он знает чего хочет, имеет предмет устремления. Социализм
претендует быть новой верой для человечества, он выступает с религиозными
притязаниями, хочет дать целостное отношение к жизни, решить все вопросы
жизни. Существует избранный класс — пролетариат, это и есть зачаток
истинного человечества, в котором уже не будет эксплуатации. Переход власти
к этому классу будет означать прыжок в царство свободы, мировую катастрофу,
после которой и начнется истинная история или сверхистория. Таковы упования
классического революционного социализма. Но согласно этой теории
суверенитет принадлежит не пролетариату как факту, а пролетариату как
“идее”, которой должно принадлежать господство в мире. Носителем “идеи“
пролетариата, знающим истину, является избранное меньшинство, и именно ему
принадлежит вся полнота власти. Право на свободное волеизъявление
принадлежит лишь избранной части пролетариата, обладающей истинно
социалистической волей. Всех рабочих, которые не сознали “идеи“
пролетариата, лишают права на изъявление воли. Отсюда тираническое
господство меньшинства. Социализм принципиально нетерпим и эксклюзивен, он
не может предоставить никаких свобод своим противникам, инакомыслящим. Он
хочет решить судьбу человеческих обществ, отрицая свободу духа.
Большевики считались утопистами, но жизнь показала совсем обратное. Они
оказались настоящими реалистами, осуществляли наиболее возможное, действуя
в направлении наименьшего сопротивления. Большевики наиболее
приспособлялись к интересам масс, к инстинктам масс, к русским традициям
властвования.

Социализм хочет владеть всем человеком, он претендует на самую
интимную и сокровенную глубину человеческой души. Эти притязания подобны
притязаниям Церкви. Он хочет механически выдрессировать человеческую душу
для земного рая. Целью жизни может быть лишь духовная жизнь и содержанием
этой жизни может быть лишь общественное сознание. Поэтому в основу
человеческих обществ должны положены религиозно-духовные начала, которые
должны быть поставлены выше всякого самоутверждения человеческой воли. Но
социализм переходит уже к какому — то нечеловеческому содержанию, к
нечеловеческой коллективности, во имя которой все человеческое приносится в
жертву. Социализм есть реакция против новой истории и возврат к
средневековью, но во имя иного бога. “Идея“ пролетариата, во имя которой
льется столько крови, оказывается совершенно бессодержательной идеей. Она
говорит об орудиях жизни, но ничего не говорит о самой жизни, до целей
жизни социализм так и не доходит.
В жизнь европейских обществ победно вошли сначала демократия, а
потом социализм, потому что старые теократические общества разложились.
Теократическое государство выродилось в симуляцию священного царства, все
более и более теряя свое священное содержание. Средневековый теократический
замысел — один из величайших замыслов истории. Но свобода человеческого
духа не была в нем принята во внимание. Царство Божье не может быть
осуществлено насильно. Искание свободы и толкнуло народы на путь
демократии. Человек пошел путем автономного самоопределения,
самоопределение перешло в самоутверждение, самоутверждение привело к
самоистреблению человека. Символизм старой теократии имел все-таки до
времени, до известного возраста человечества подлинно священное значение.
Старые общества были полны священной символики. И это имело огромное
значение в воспитании и водительстве христианских народов. Но должен был
наступить момент в жизни народов, когда они пожелают перейти от символизма
к реализму, к наиреальнейшей жизни. Мы переживаем мировой кризис всех
социально-политических идеологий и форм. Старое теократическое государство
восстановить нельзя, к нему нет возврата, потому что оно не осуществляло
Божьей правды, лишь во внешних признаках делало вид, что осуществляет ее.
Демократии провозгласили свободу выбора, но нельзя долго задерживаться на
этой свободе, нужно ею воспользоваться, нужно сделать выбор правды,
подчиниться какой — то истине.
Русский народ, согласно особенностям своего духа, отдал себя в жертву
для небывалого исторического эксперимента. Он показал предельные результаты
известных идей. Русский народ не может осуществлять серединного гуманного
царства, он может осуществлять или братство во Христе, или товарищество в
антихристе. Если нет братства во Христе, то пусть будет товарищество в
антихристе. Эту дилемму с необычайной остротой поставил русский народ перед
всем миром.