Реферат на тему

БАНКРОТСТВО: ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНАЯ ПРАКТИКА

Неотъемлемой частью рыночного хозяйства является институт
банкротства. Он служит мощным стимулом эффективной работы
предпринимательских структур, гарантируя одновременно экономические
интересы кредиторов, а также государства как общего регулятора рынка.

В мировой практике законодательство о банкротстве изначально развивалось
по двум принципиально различным направлениям. Одно из них основывалось
на принципах британской модели, которая рассматривала банкротство
как способ возврата долгов кредитором, что сопровождалось ликвидацией
должника-банкрота. Иное начало было заложено в американской модели.
Основная цель законодательства здесь состоит в том, чтобы
реабилитировать компанию, восстановить ее платежеспособность. Однако в
современных условиях в законодательстве развитых рыночных стран
прослеживается линия на сближение, совмещение приведенных начал. Именно
эта тенденция и была положена в основу при разработке в России
законодательства о банкротстве, и в первую очередь Закона от 19 ноября
1992 года «О несостоятельности (банкротстве) предприятий», практическое
применение которого сопровождается немалыми трудностями, обусловленными
рядом причин.
Во-первых, законодательство о банкротстве предстало абстрактной моделью,
которая привнесена как бы извне. Оно не есть продукт конкретных
условий российского рыночного хозяйства, правоприменительной
практики. Вследствие этого обновление такого законодательства после
его «стыковки» с хозяйственной жизнью стало неизбежной и первоочередной
задачей, о чем свидетельствует проект нового федерального закона «О
банкротстве (несостоятельности)».
Во-вторых, институт банкротства выполняет свое назначение лишь в
отлаженной до точности часового механизма рыночной экономике.
Деформированное рыночное хозяйство России искажает границы, спектр его
применения.
В-третьих, первоначальное накопление капитала новыми частными
собственниками, распределение и перераспределение приватизированной
собственности существенно влияют на механизмы действия
законодательства о банкротстве. А это не в полной мере учтено в нем.
В-четвертых, применение процедур банкротства предполагает
существенное вторжение в производственно-хозяйственную, финансовую и иную
деятельность организации с целью принятия правильного решения. Сложность
этой сферы деятельности требует исключительно грамотного и
квалифицированного подхода. Подобного наработанного десятилетиями (а то и
столетиями) опыта мы не имеем. Поэтому и приходится сталкиваться
с такими ситуациями, когда суд выступает в роли могильщика,
принимая решение о признании должника несостоятельным, хотя мог и
должен применить функции лекаря (введение реорганизационной
процедуры), или наоборот.
С учетом указанных особенностей целесообразно проанализировать отдельные
вопросы законодательства о банкротстве и практики его применения.
До принятия нового Гражданского кодекса РФ понятия и признаки
несостоятельности (банкротства) предприятия выводились из норм ст. 1 Закона
о банкротстве. Данные признаки разделены на две группы: сущностные и
внешние. К сущностным отнесены: неспособность должника удовлетворить
требования кредиторов по оплате товаров (работ, услуг), в том числе
обеспечить платежи в бюджет и внебюджетные фонды, в связи с
превышением обязательств должника над его имуществом. Второй
самостоятельный состав сущностных признаков несостоятельности должника
связан с неспособностью удовлетворить требования кредиторов по причине
неудовлетворительной структуры его баланса. К внешним признакам
несостоятельности (банкротства) отнесены: приостановление текущих платежей
в течение трех месяцев со дня наступления сроков их исполнения;
приостановление платежей связано с тем, что должник не способен
обеспечить выполнение этих требований кредитора. Однако существенные
и внешние признаки банкротства являются предпосылочными, дающими суду
право признать организацию несостоятельной (банкротом), в связи с чем
юридически банкротство связано с решением арбитражного суда.
Первая правоприменительная практика показала, что порой трудно признать
предприятие несостоятельным (банкротом) по первому составу
существенных признаков (неспособность должника удовлетворить
требования кредиторов в связи с превышением суммы его обязательств по
отношению к имуществу). Как отмечает В. Витрянский, данная формула
несостоятельности должника позволяет ему сколь угодно долго «водить за
нос» своих кредиторов, создавая ситуацию своей неплатежеспособности
и одновременно расходуя средства на свои собственные цели без учета
интересов кредиторов [1]. Главное, что он в этих случаях не допускает
превышения обязательств над активами, уходя тем самым от признаков
банкротства.
При принятии нового ГК РФ законодатель, видимо, пытался учесть это
обстоятельство и дал новую формулу несостоятельности
(банкротства) юридического лица и индивидуального предпринимателя, в
соответствии с которой они по решению суда признаются банкротами, если
не в состоянии удовлетворить требования кредиторов (ст. 25, 65). В то же
время в п. 3 ст. 65 ГК указано, что основания признания судом юридического
лица банкротом либо объявления им о своем банкротстве
устанавливаются законом о несостоятельности (банкротстве).
Аналогичное положение содержится и в ст. 25 ГК, касающейся
несостоятельности (банкротства) индивидуального предпринимателя.
Таким образом, с одной стороны, в ст. 25 и 65 ГК формула банкротства
представлена одним признаком — не в состоянии удовлетворить требования
кредиторов, а с другой — в этих же статьях содержится отсылка к Закону о
несостоятельности (банкротстве), когда речь идет об основаниях
признания судом этого обстоятельства как юридического факта. А ведь эти
основания есть не что иное, как все сущностные и внешние признаки
банкротства, указанные в данном Законе.
В итоге проблема легального закрепления понятия и признаков банкротства
субъектов хозяйствования не получила своего четкого разрешения.
Вследствие этого в арбитражной практике имеют место обращения
кредиторов с заявлениями о признании должников банкротами лишь по
основаниям, указанным в п. 1 ст. 65 ГК (не в состоянии удовлетворить
требования кредиторов).
При формальном подходе можно, как видно, довольствоваться лишь внешними
признаками банкротства. И тем не менее в практике арбитражных
судов преимущественной является линия на оценку платежеспособности
должника по сущностным и внешним признакам, указанным в ст. 1 Закона о
банкротстве.
При анализе признака, связанного с неудовлетворительной структурой
баланса должника, суды применяют критерии, указанные в приложении № 1 к
постановлению Правительства РФ от 20 мая 1994 года № 498 «О некоторых
мерах по реализации законодательства о несостоятельности
(банкротстве) предприятий»: коэффициент текущей ликвидности,
коэффициент обеспечения собственными средствами, коэффициент
восстановления (утраты) платежеспособности.
Думается, что при внесении изменений и дополнений в Закон о банкротстве
или принятии нового закона следовало бы конкретизировать формулу
несостоятельности (банкротства) субъектов хозяйствования, представленную
в п. 1 ст. 25 и п. 1 ст. 65 ГК, исключив лишь критерий превышения
обязательств должника над его имуществом, который содержится в ст. 1
Закона о банкротстве. При таком положении нельзя будет абстрактный
признак несостоятельности (банкротства) должника, указанный в ГК,
низводить до формального и единственного критерия оценки его
несостоятельности. К сожалению, в проекте нового закона «О банкротстве
(несостоятельности)» воспроизводится с терминологическими различиями
лишь абстрактная формула банкротства, которая дана в ст. 25, 65
ГК РФ: «под банкротством (несостоятельностью) понимается
неспособность должника удовлетворить требования кредиторов по денежным
обязательствам, а также обеспечить платежи в бюджет (внебюджетные фонды)»
(п. 1 ст. 1). В п. 2 проекта закона указаны признаки внешнего банкротства.
Сущностные же признаки банкротства вовсе отсутствуют. При доработке
этого закона целесообразно, на наш взгляд, учесть высказанные
соображения.
В соответствии с законодательством о банкротстве при наличии оснований
арбитражный суд может применить в отношении несостоятельного
должника меры, направленные на оздоровление его финансового положения
(внешнее управление, санация), или же в порядке конкурсного
производства решить вопрос о прекращении его деятельности как субъекта
хозяйствования. В арбитражной практике были случаи, когда кредиторы,
обращаясь с заявлением в суд о признании должника банкротом, просили
одновременно в соответствии со ст. 12 Закона ввести внешнее
управление как одну из реорганизационных процедур, направленных
на восстановление платежеспособности должника. Может ли в данном
случае суд применить одну из реорганизационных процедур, если в ходе
разбирательства будет установлено, что имущественное положение должника
подпадает под все признаки банкротства, предусмотренные в ст. 1
Закона о банкротстве? Суды обычно исходят из того, что, если кредиторы,
чьи интересы нуждаются в защите, ходатайствуют о применении
оздоровительной реорганизационной процедуры, введение ее, даже при
наличии признаков банкротства, соответствует законодательству о
банкротстве. Действительно, при детальном анализе норм о банкротстве
становится очевидно, что законодатель, допуская введение
реорганизационной процедуры, полагает тем не менее, что последняя в части
достижения положительного результата (оздоровление финансового положения
должника) носит вероятностный характер и, если цель не будет
достигнута, может быть вынесено решение о несостоятельности (банкротстве)
должника (п. 11 ст. 12 и п. 11 ст. 13 Закона). То есть функция лекаря
выдвигается по отношению к функции могильщика на первое место. Однако
такая практика арбитражного суда может быть безупречной с точки зрения
требования закона лишь при вполне определенных условиях: при наличии
признаков банкротства должника введение одной из реорганизационных
процедур по оздоровлению его финансового положения может быть
произведено судом лишь при ходатайстве не только кредиторов, но и
должника. В противном случае последний вправе обжаловать определение
о приостановлении производства по делу и добиваться признания
его банкротом.
Целесообразность для должника подобного исхода в ряде ситуаций
является несомненной.
В практике арбитражных судов были ситуации, когда одновременно кредиторы
в заявлениях о несостоятельности (банкротстве) должника ходатайствуют о
введении внешнего управления, а должник — о применении санации как
одной из реорганизационных процедур. Так, коммерческий банк и
территориальное управление по делам о несостоятельности
(банкротстве), возбуждая производство о несостоятельности
(банкротстве) акционерного общества, ходатайствовали о
введении внешнего управления. Должник ходатайствовал о введении
санации в отношении его имущества, приложив при этом программу
санации и другие материалы, обосновывающие необходимость данной
процедуры, в том числе и письма ряда крупнейших коммерческих банков,
согласных участвовать в санации.
Арбитражный суд оказался перед выбором: кому из заявителей и какую из
реорганизационных процедур следует применить? Предпочтение было отдано
заявителям-кредиторам. Определением суда производство по делу о
несостоятельности акционерного общества приостановлено и введено
внешнее управление. Мотивируя свою позицию, суд указал, что согласно п.
1 ст. 13 Закона о банкротстве кредиторы имеют преимущественное
право на проведение санации. Полагаем, что указанный подход суда
не согласуется с законодательством.

Преимущественное право кредиторов (наряду с собственником
предприятия-должника и членами трудового коллектива) касается
механизма реализации уже принятого судом определения о введении
санации как реорганизационной процедуры оздоровления
финансово-хозяйственного положения должника. На стадии же принятия
определения о введении той или иной реорганизационной процедуры
арбитражным судом ни кредиторы, ни должник не пользуются какими-либо
преимущественными правами. При принятии решения о банкротстве
должника или применении к нему оздоровительных мер суд
руководствуется лишь возможностью (или невозможностью)
восстановления его платежеспособности.
Нередко при решении вопроса о применении санации или внешнего управления
суды полагают, что меры по санации связаны лишь с финансовой
помощью должнику, в то время как при внешнем управлении может
применяться широкий комплекс действий технического,
организационного и финансового порядка. И в тех случаях, когда
кредиторы настаивают на введении внешнего управления, а должник просит
применить процедуру санации и в своей программе
оздоровительных мер наряду с финансовой помощью со стороны
предлагает комплекс организационно-технических и хозяйственных
действий, суды полагают, что различия между данными
реорганизационными процедурами сглаживаются в пользу внешнего
управления. Ясно, что в данном случае вопрос решается в пользу
кредиторов. Думается, что такая позиция судов не вытекает из
действующего законодательства о несостоятельности (банкротстве)
субъектов хозяйствования.
Главный признак санации — финансовая помощь должнику со стороны его
собственника, кредиторов или иных лиц (преамбула Закона о
банкротстве). И при его наличии введение этой процедуры имеет место на
общих основаниях. Предложенные в ходатайстве заявителя
дополнительные технические, организационные и иные хозяйственные меры
лишь усиливают гарантии достижения цели при санации. В хозяйственно-
арбитражной практике прослеживается тенденция, в соответствии с
которой кредиторы при финансовой несостоятельности должника нередко
используют институт внешнего управления как возможность доступа к
имущественному комплексу, находящемуся у него на праве собственности или
в аренде. Речь идет главным образом о приватизированных государственных
(муниципальных) предприятиях или же арендуемых частными коммерческими
организациями. И хотя при назначении арбитражного управляющего
должнику предоставлено право предложить свою кандидатуру, а при наличии
нескольких кандидатур арбитражный управляющий назначается на конкурсной
основе (п. 4 ст. 8 Закона), реальные возможности должника влиять на выбор
арбитражного управляющего по сравнению с кредиторами ограничены,
так как кандидатура может быть заблокирована при утверждении
плана проведения внешнего управления (п. 8 ст. 12 Закона). Практика
показывает, что кредиторы не желают и всячески препятствуют введению
внешнего управления, если они не смогут контролировать ход этой
процедуры посредством своей кандидатуры арбитражного управляющего. Имея
своего руководителя в органах управления должника, кредиторы в ходе
внешнего управления втягивают его в свою «коммерческую орбиту» на той или
иной основе. А в итоге должник, восстанавливая свою платежеспособность,
теряет прежнюю хозяйственную свободу и независимость.
При санации этого не происходит, так как неплатежеспособный должник
использует финансовую помощь со стороны, не допуская вторжения кого
бы то ни было в хозяйственную деятельность. Но в то же время данная
реорганизационная процедура имеет и существенные недостатки. Она, как
видно из хозяйственной практики, не приводит обычно к оздоровлению
финансового положения должника, а лишь отодвигает решение вопроса о его
банкротстве. В ней нет радикальных, конструктивных элементов. Возникают,
как видно из изложенного, сложности при разграничении внешнего
управления и санации. Проект федерального закона «О банкротстве
(несостоятельности)» учел это обстоятельство, исключив санацию из
реорганизационных процедур, применяемых к несостоятельному должнику.
Одновременно в нем расширены функции внешнего управления,
реализуемые арбитражным управляющим. Устранены и те преимущества,
которые по действующему законодательству имеют кредиторы при
назначении арбитражного управляющего.
Весьма сложен вопрос о порядке назначения арбитражного
управляющего в том случае, если должником и кредиторами представлены разные
кандидатуры на эту должность, а также если существует конкуренция
между кандидатурами, предложенными разными кредиторами. Действующий
Закон и проект нового закона о банкротстве в принципиальном
плане по-разному решают эту проблему. Прежде всего следует отметить,
что в Законе от 19 ноября 1992 года назначение арбитражного
управляющего рассматривается как прерогатива арбитражного суда не
только в плане вынесения акта о назначении лица арбитражным управляющим, но
и в плане подбора соответствующей кандидатуры. Должник и кредиторы
вправе лишь предложить кандидатуры на эту должность (п. 4 ст. 12).
Это означает, что при отсутствии предложений со стороны должника и/или
кредиторов арбитражный суд не только вправе, но и обязан подобрать
соответствующую кандидатуру и назначить ее арбитражным управляющим. По-
иному этот вопрос решен в проекте. Суд не проявляет инициативы в
подыскании кандидата на должность арбитражного управляющего, а
ожидает представления кандидатур со стороны должника или кредиторов.
При отсутствии предложений проект обязывает сделать представление
государственный орган по делам о банкротстве.
И действующий Закон, и проект в случае наличия нескольких кандидатур
для назначения арбитражным управляющим предусматривают назначение
управляющего на конкурсной основе. Постановлением Совета Министров РФ от
20 сентября 1993 года № 926 «О Федеральном управлении по делам
о несостоятельности (банкротстве) при Государственном комитете
Российской Федерации по управлению государственным имуществом»
предусмотрено право Федерального управления разрабатывать
требования к уровню профессиональной подготовленности специалистов,
претендующих на назначение арбитражными и конкурсными
управляющими. Однако разработка таких требований не заменяет собой
реализации предусмотренной законом конкурсной основы. И здесь
возникают значительные сложности как сущностного, так и
процессуального порядка. Понятно, что речь идет не о конкурсе как
институте гражданского права. Арбитражному процессу, равно как и
процессу гражданскому, практически неизвестно использование конкурсных
начал (в указанном ранее смысле), зато в процессуальном законодательстве
неуклонно реализуется принцип конкуренции, состязательности сторон.
Представляется, что конкурсная основа при назначении арбитражного
управляющего из нескольких кандидатур должна стать органичной частью
арбитражного процесса. К сожалению, Арбитражный процессуальный кодекс
не уточняет порядок конкурсного отбора кандидатов. В проекте же нового
закона указано, что, если сторонами заявлено несколько кандидатур,
арбитражный управляющий назначается арбитражным судом на конкурсной
основе по представлению государственного органа по делам о
банкротстве.
Очевидно, что такое решение далеко от совершенства. Вряд ли
важнейший юрисдикционный вопрос может быть «вырван» из начавшегося
арбитражного процесса по делу о банкротстве и передан на разрешение
внесудебного органа. Действующее арбитражное процессуальное
законодательство предпосылок для этого не содержит. Кроме того,
необходимо учитывать, что государственный орган по делам о
банкротстве может и сам выступать в процессе в качестве одного из
кредиторов, что ставит иных кредиторов в заведомо неравное
положение. Более точным представляется подход к этому вопросу,
закрепленный в распоряжении Госкомимущества Российской Федерации от 4
марта 1994 года № 460-р «О некоторых мерах по реализации
постановлений Правительства РФ о несостоятельности (банкротстве)». Этим
актом территориальным агентствам Федерального управления по делам о
несостоятельности (банкротстве), утвердившим Положение о территориальном
агентстве, предоставлено право определять с согласия кредиторов,
выраженного решением их собрания, условия и критерии конкурса при
назначении арбитражного управляющего. Однако организация и проведение
конкурса должны быть все же поручены арбитражному суду, а не
территориальному агентству.
В проекте анализируемого закона предрешен и вопрос о введении внешнего
управления. Данная оздоровительная процедура вводится арбитражным
судом при наличии бесспорных требований к должнику. Наличие бесспорных
требований считается установленным, если: имеется решение суда о
взыскании с должника денежных сумм; должник признал требования кредиторов
либо не заявил в установленный срок возражений по предъявленным ему
требованиям; дело о банкротстве возбуждено по заявлению должника (пп.
1, 2 ст. 14). Полагаем, что такое нормативное решение данного
сложного узла вопросов, связанных с банкротством, будет более эффективно
влиять на исход рассматриваемых судом дел.

На практике возникают сложности при реализации арбитражным управляющим
своих функций, предусмотренных п. 6 ст. 12 Закона о банкротстве.
Связано это с тем, что арбитражному управляющему предоставлены
некоторые права (например, право отстранять руководителя от
выполнения обязанностей по управлению предприятием-должником)
еще до того, как собрание кредиторов утвердит разработанный им
план проведения внешнего управления имуществом должника. Однако если
собрание кредиторов не утвердит план, арбитражный суд вынужден будет
вынести определение об отмене внешнего управления имуществом должника
или оставить его в силе, назначив нового арбитражного управляющего. И
как быть, если новый арбитражный управляющий не сочтет
необходимым отстранить руководителя предприятия-должника от выполнения
его обязанностей? Да и как вообще рассматривать действия арбитражного
управляющего по слому существующей управленческой структуры предприятия-
должника, пока нет утвержденного плана его действий по выводу предприятия
из кризисного состояния? Разве реорганизация управления не является
элементом указанного плана?
В Законе о банкротстве эти функции арбитражного управляющего разведены:
план внешнего управления он обязан представить собранию кредиторов не
позднее чем в трехмесячный срок со дня своего назначения.
Полагаем, что в этой части законодательство о несостоятельности
(банкротстве) предприятий нуждается в изменении и дополнении.
Следует четко определить правовой статус арбитражного управляющего,
обозначить его функциональные права и обязанности в отношении
имущества должника, кредиторов, третьих лиц.
В проекте нового закона о банкротстве рассматриваемая
противоречивая проблема решается весьма радикальным образом. С
введением внешнего управления собственник имущества (активов)
должника и уполномоченный им орган, учредители (участники) должника
лишаются права распоряжаться активами должника; арбитражным судом
назначается арбитражный управляющий, а менеджер
должника юридического лица отстраняется от управления. К
арбитражному управляющему переходят правомочия всех органов
должника юридического лица, за исключением правомочий, переходящих другим
лицам (ст. 14, 16). Эффективность этих норм будет проверена
правоприменительной практикой при условии, что новый закон о
банкротстве будет принят. Но уже сейчас ясно, что в нем устраняется явный
пробел действующего закона о банкротстве в части соотношения органов
руководства и управления должника юридического лица и полномочий
арбитражного управляющего. В арбитражной практике дело доходило до
курьезов: при назначенном арбитражном управляющем должника и
отстраненном руководителе Совет директоров акционерного общества-должника
уполномочил вопреки требованию арбитражного управляющего «своего»
представителя в арбитражный суд, где рассматривался спор о
признании недействительным договора аренды государственного имущества,
арендатором по которому был сам должник. Арбитражный же управляющий
доказывал неполномочность указанного представителя при рассмотрении
вопросов, связанных с имущественными активами должника, находящегося в
режиме внешнего управления.
Заслуживает внимания и идея проекта закона о банкротстве
(несостоятельности) о придании институту внешнего управления некоего
универсального средства реабилитации должника. В рамках внешнего
управления здесь возможно применение целого комплекса мер, а именно:
продажа бизнеса должника юридического лица; продажа его имущества
(активов); повышение эффективности деятельности должника; исполнение
обязательств должника третьими лицами; обмен долгов на акции;
уступка прав требований должника; заключение мирового соглашения; иные
действия, предусмотренные законом (ст. 70). При таком подходе возможна
лишь одна альтернатива банкротству должника — его реабилитация в
рамках внешнего управления, осуществляемого арбитражным управляющим.

Нет ясности в практике арбитражных судов и при решении вопроса о том, с
какого момента арбитражный управляющий, назначенный судом, может приступить
к осуществлению своих функций. Порой случалось, что арбитражный управляющий
на следующий день после назначения приступал к исполнению своих
обязанностей: издавал приказы об увольнении работников, отстранял
от должности прежнего руководителя предприятия-должника, совершал
иные распорядительные действия. Но так как внешнее управление введено
по ходатайству кредиторов, отстраненное руководство предприятия-
должника лишалось возможности подать апелляционную жалобу на определение
суда первой инстанции о приостановлении производства по делу о
несостоятельности (банкротстве) должника. Эта противоречивая ситуация
затрагивает проблему правовой оценки определения, которое выносит
арбитражный суд при введении внешнего управления, и касается
приостановления производства по делу о несостоятельности (банкротстве)
должника, назначении внешнего управления и арбитражного управляющего.
Это определение состоит из трех относительно самостоятельных элементов
(определений). Объединяет же их то, что они являются незавершенными
судебными актами. Однако по своей значимости они неодинаковы, а потому
возможность их обжалования различна. В соответствии с Арбитражным
процессуальным кодексом РФ определения арбитражного суда могут быть
обжалованы только в случаях, предусмотренных этим законом (ст. 160 АПК).
Приостановление производства по делу (в том числе и при заявлении о
банкротстве предприятия-должника) относится к таким случаям (ст. 84).
Определения о назначении внешнего управления имуществом должника и
арбитражного управляющего обжалованию не подлежат. Нет на этот счет и
указаний законодателя, что провоцирует арбитражные суды вводить внешнее
управление с момента вынесения определения об этом. При рассмотрении
одного дела такого рода арбитражный суд назначил арбитражного
управляющего и потребовал в срок менее одного месяца представить
кредиторам план внешнего управления. Это означает, что определение
подлежало немедленному исполнению.

А между тем, хотя в законе и не закреплена возможность обжалования
определений о введении арбитражным судом внешнего управления и
назначении арбитражного управляющего, это вовсе не означает, что они
вступают в силу с момента их принятия. Их природа основывается на
определении о приостановлении производства по делу о несостоятельности
(банкротстве) должника, относительно самостоятельными элементами
которого они и являются. И с вступлением в силу определения о
приостановлении производства о несостоятельности (банкротстве)
должника вступают в силу и определения о внешнем управлении и
арбитражном управляющем. Вступает же в силу это единое определение в
порядке, предусмотренном для решений арбитражного суда (ст. 84, 135,
160 АПК РФ). Как видно, действующее законодательство предусматривает
вступление в силу определений о приостановлении производства
по делам о несостоятельности (банкротстве) и о применении к
должнику реорганизационной процедуры (внешнее управление, санация) только
по истечении месячного срока с даты их вынесения. При обжаловании этих
определений заявитель должен просить суд отменить прежде всего
определение о приостановлении производства по делу о
несостоятельности (банкротстве) должника, и при удовлетворении жалобы
дело передается на рассмотрение суда первой инстанции (п. 3 ст. 160 АПК
РФ).
В проекте нового закона о банкротстве дана иная, и не лучшая, на наш
взгляд, развязка этих проблем. В нем намечен существенный отрыв
определения о приостановлении дел о банкротстве от определения о назначении
внешнего управления и арбитражного управляющего. В силу ст. 14 проекта
определения о внешнем управлении и арбитражном управляющем вступают в
силу с момента их вынесения.
Вопрос же о вступлении в силу определения о приостановлении
производства по делу о банкротстве решается в проекте закона
посредством общей отсылочной нормы: «иные определения арбитражного суда
могут быть обжалованы в апелляционном порядке только в случаях,
предусмотренных настоящим законом и АПК РФ».
По АПК РФ (ст. 84, 135, 160) определение о приостановлении
производства о банкротстве вступает в силу спустя месяц после его
вынесения. Таким образом, если модель проекта обретет силу закона, будет
иметь место вступление в силу определения о внешнем управлении и
арбитражном управляющем при не вступившем в силу определении о
приостановлении производства по делу о банкротстве, на базе которого
возникло внешнее управление. Полагаем, при доработке проекта закона о
банкротстве (несостоятельности) данная несогласованность должна быть
устранена. Но если законодатель приурочит вступление в силу всех
указанных определений с момента их вынесения, понадобится внести
изменения в соответствующие нормы АПК РФ. По нашему мнению, судьба
определений о внешнем управлении, носящих производный характер,
должна быть поставлена в прямую зависимость от определения о
приостановлении производства по делу о банкротстве должника.
Действующий же порядок вступления последнего в силу целесообразно
сохранить.

Примечание.
1 См.: Витрянский В. Банкротство: ожидания и реальность // Экономика и
жизнь, 1994, № 49.