Ясно, что где-то во мраке
грядущего человечество прекратит свое существование и что вечный поток движения
Вселенной, в конце концов смоет и сотрет все следы человеческой культуры. Сама
Земля будет когда-нибудь развеяна в пыль космических пространств, растворится в
вечном круговороте мировой материи…
Это — диалектика и
практически безразличная для нас перспектива — прежде чем это произойдет,
протекут миллионы лет, народятся и сойдут в могилу сотни тысяч поколений. Но
неумолимо надвигается время, когда мыслящий дух на Земле угаснет, чтобы
возродиться вновь где-нибудь в другом месте бесконечной Вселенной.
Но если с практической точки
зрения этот факт для нас совершенно безразличен и никак не может повлиять на
нашу жизнедеятельность (ведь не складывает же рук индивид, хотя знает, что рано
или поздно ему придется покинуть жизнь) — с теоретической точки зрения эта
перспектива вовсе не лишена интереса.
Нельзя не отметить, что в той
или иной форме эта проблема всегда брезжила в сознании человечества.
В наивно-мистической
постановке она известна под названием проблемы конечной цели существования
человечества, той высшей цели, ради которой осуществляется в мироздании
мыслящий дух и ради которой человечество претерпевает такие страдания и муки,
Вопрос сводится к тому, какие
условия сделают гибель человечества столь же неизбежной, сколь и его рождение в
лоне всеобщего взаимодействия?
Итак, прежде всего, судьбы
человечества тесно связаны с грядущими судьбами Земли и — более широко — с
судьбами Солнечной системы. Это, так сказать, то ближайшее звено мирового
взаимодействия, которое определяет непосредственно неизбежный конец
человечества.
Поэтому-то большинство
теоретических гипотез о конце человеческого существования и обращается к
представлению о том, что когда-то, во тьме грядущего, постепенно остынет
Солнце, истощатся запасы тепла на планете, и человечество уже поэтому начнет
клониться к закату.
Но возникает вопрос — а нет
ли таких фактических обстоятельств, которые перекрывают эту абстрактную
возможность? Не слишком ли абстрактно прочерчена перспектива?
Что Солнце и планеты со
временем остынут — это бесспорно. Но ведь человечество — и чем дальше, тем в
большей степени — перестает быть послушной игрушкой внешних обстоятельств. Его
могущество возрастает из года в год. Человечество находит все новые и новые,
все более совершенные, способы освобождать запасы тепла, движения, энергии,
накопленные в других формах, кроме прямого солнечного излучения.
Чем дальше развивается
человечество, тем более и более глубокие клады энергии (тем более могучей, чем
глубже она запрятана, чем концентрированнее она накоплена) открываются перед
ним и превращаются в условие его существования…
И не выглядит ли в связи с
этим нелепой перспектива гибели от недостатка прямого солнечного излучения?
Не устраняет ли развитие
производительной мощи человечества опасность погибнуть от космического холода,
от холода межмировых пространств?
Да, готового тепла извне оно
будет получать все меньше и меньше. Но тем больше и больше оно будет
производить его само, извлекая «изнутри» материи концентрированные его запасы,
которые — это теоретически бесспорно — абсолютно в самой мельчайшей
обледеневшей частице, носящейся в вихрях межмировых пространств.
Ведь энергия, излучаемая
Солнцем, не утрачивается бесследно — она накапливается, аккумулируется в других
формах, и надо только суметь ее оттуда извлечь.
И нет сомнения, что
человечество — тем более под угрозой гибели от холода — сумеет это сделать.
Оно, по-видимому, в силах
будет создать — хотя бы в небольшой части пространства — искусственную среду и
поддерживать ее, сохранять и воспроизводить и без помощи щедрой и даровой
энергии Солнца.
Человечество, очевидно,
погибнет не так, как рисуется на первый взгляд, — не от холода, не от простого
недостатка тепла.
Но чего человечество
(мыслящая материя вообще) пережить не в состоянии, несмотря на всю свою власть
над природой — какого бы уровня эта власть ни достигла, — это — противоположное
холоду межмировых пространств состояние мировой материи — состояние, к которому
эволюция миров приводит столь же неизбежно, как и к остыванию, —
огненно-раскаленная «молодость» космической материи, состояние раскаленного
газа молодой, рождающейся туманности — исходной точки и нового космического
цикла.
Это огненно-парообразное
состояние, в котором все элементы превращены в бешено вращающиеся вихри и где
не может принципиально сохраниться никакая искусственно созданная граница, за
которой мог бы спрятаться человек никакая сколь угодно прочная и жароустойчивая
«оболочка», отделяющая искусственную среду от остального от «не очеловеченного»
мира, — по-видимому, и оказывается тем абсолют пределом, за которым уже
невозможно существование мыслящей материл
Это — вопрос об
обстоятельствах при которых остывающая мировая материя с необходимостью
переходит стояние раскаленного тумана, стаи становится грандиозным ураганом,
разогретым на миллиарды градусов Цельсия, собирающим к своему центру все рассад
излучением запасы движения и тем самым дающим мировой материи космических
пространств новую жизнь, угасающую в ледяной пустыне так называемой тепловой
смерти.
Конец мыслящей материи
совпадает по времени и по обстоятельствам с лом нового цикла развития материи
космических просторов — с пунктом, в котором происходит огненное возрождение
умирающих миров.
Но тем самым вопрос о
конкретной картине гибели человечества, исчезновения мыслящей материи, ставится
в связь с вопросом о тех естественных условиях, в которых становится возможным
и неизбежным процесс, посредством которого умирающие от «тепловой смерти» миры
возрождаются к жизни.
Иными словами, условия
огненного возрождения космических систем оказываются одновременно и условиями,
при которых делается уже абсолютно неизбежной гибель мыслящей материи гибель
мыслящего духа.
Обе проблемы тем самым
сливаются в одну.
Физика и астрономия до сих
пор располагают данными, касающимися процесса рассеивания материи и движения
звездных тел — процесса, который ведет в тенденции к состоянию так называемой
тепловой смерти. Само представление о «тепловой смерти» есть не что иное, как
теоретически выраженная тенденция процесса, связанного с излучением теплоты и
света в межмировые пространства.
Но естественно-научное
исследование еще не показало обратного процесса — процесса возрождения умерших
миров, процесса превращения обледеневшего пара межмировых пространств в
раскаленную туманность.
Что такой процесс каким-то
естественным способом, заложенным в самой природе движущейся материи, постоянно
происходит — это бесспорный теоретический вывод. Без этого процесса не могла бы
естественным путем сохраняться и воспроизводиться в вечности существующая
Вселенная, он представляет собой абсолютно необходимое, внутренне полагаемое
движением мировой материи, условие существования Вселенной…
Поэтому вся проблема
заключается в том, чтобы выяснить и показать, каким путем, каким естественным
способом может быть снова использована излученная в мировое пространство
теплота, где и как эта рассеиваемая излучением материя и движение снова
накапливаются в такой форме, которая обратно способна превращаться в
чрезвычайно разогретые и плотные скопления, в мировые острова раскаленного
газа, стягивающие к своему центру всю рассеянную в окружающих пространствах
практически «неподвижную» материю и строящие из нее свое тело — тело будущих
звезд, солнц, планетных систем и т.п.
Здесь мы и позволим себе
высказать наше гипотетическое предположение относительно того, где и как этот
процесс, регулярно возвращающий мировую материю из состояния «тепловой смерти»
в состояние раскаленных облаков газа, совершается с необходимостью, заложенной
в самой природе движущейся материи.
Гипотеза заключается в
следующем.
Почему бы не предположить,
что этот обратный процесс совершается при участии мыслящей материи, мыслящего
духа — как одного из атрибутов мировой материи — и что без его участия, без его
помощи этот процесс невозможен и немыслим?
Гибель мыслящей материи с
необходимостью связана с процессом превращения остывающей материи межзвездных
пространств в раскаленную туманность и является необходимым фактором этого
последнего процесса. Мышление рассматривается нами (с точки зрения всеобщего
процесса количественного превращения одних форм движения в другие) как одно из
звеньев всеобщего круговорота мировой материи, как одна из форм, в которую
превращаются все другие формы и которая обратно превращается в эти другие формы
или содействует их взаимному превращению.
При этом — поскольку мыслящая
материя мозга есть абсолютно-высший продукт всеобщего развития, — постольку
резонно предположить, что в ходе всеобщего круговорота взаимных превращений
одних форм движения мировой материи в другие она занимает особое место, играет
особую роль — такую роль, которую не могут играть другие, менее сложно
организованные формы движения. И эта особая роль, приличествующая его месту в
системе форм движения мировой материи — как абсолютно-высшей форме движения, —
и рисуется нашей гипотезой.
Реально эта роль
представляется так: человечество (или другая совокупность мыслящих существ) в
какой-то, очень высокой, точке своего развития — в точке, которая достигается
тогда, когда материя более или менее обширных космических пространств, внутри
которых человечество живет, остывает и близко к состоянию так называемой
тепловой смерти, — в этой роковой для материи точке — каким-то способом
(неизвестным, разумеется, нам, живущим на заре истории человеческого
могущества) сознательно способствует тому, чтобы начался обратный — по
сравнению с рассеиванием движения — процесс — процесс превращения умирающих,
замерзающих миров в огненно-раскаленный ураган рождающейся туманности.
Мыслящий дух при этом
жертвует самим собой, в этом процессе он сам не может сохраниться. Но его
самопожертвование совершается во имя долга перед матерью-природой. Человек, мыслящий
дух, возвращает природе старый долг.
Когда-то, во времена своей
молодости, природа породила мыслящий дух. Теперь, наоборот, мыслящий дух ценой
своего собственного существования возвращает матери-природе, умирающей
«тепловой смертью», новую огненную юность — состояние, в котором она способна
снова начать грандиозные циклы своего развития, которые когда-то вновь, в
другой точке времени и пространства, приведут снова к рождению из ее остывающих
недр нового мыслящего мозга, нового мыслящего духа…
Следовательно, появление
мыслящего духа в русле мирового круговорота — вовсе не случайность, которой с
равным правом могло бы и не быть, а внутренне-полагаемое условие его
собственного осуществления. Иначе это не атрибут, а лишь «модус».
Ведь если предположить, что
мыслящий дух рождается где-то на периферии круговорота мировой материи только
затем, чтобы вскоре бесследно и бесплодно исчезнуть, вспыхивает на короткое
мгновение на остывающей планете лишь затем, чтобы снова погаснуть, оставив
после себя лишь развалины материальной культуры, которые столь же быстро
развеет по Вселенной поток ее нескончаемого движения, — если предположить такую
судьбу мыслящего духа, то в этом случае мышление оказывается чем-то вроде
плесени на остывающей планете, чем-то вроде старческой болезни материи, а вовсе
не высшим цветом мироздания, не высшим продуктом всеобще-мирового развития.
В этом случае мышление, даже
если его и продолжать называть «высшим цветом» материи, оказывается пустоцветом
— красивым, но абсолютно бесплодным цветком, распустившимся где-то на периферии
всеобщего развития лишь затем, чтобы тотчас увянуть под ледяным или
огненно-раскаленным дуновением урагана бесконечной Вселенной… Все
действительное развитие мировой материи в этом случае происходит рядом с его
развитием, совершенно независимо от него, и его появление абсолютно никак не
сказывается на судьбах всеобщего развития.
Мышление превращается в
абсолютно бесплодный эпизод, которого с равным правом могло бы и не произойти
вовсе без всякого ущерба для всего остального.
Вряд ли такая роль
соответствует месту мышления в системе форм движения мировой материи. Высшая
форма ее движения не может быть самой бесплодной и самой ненужной из всех.
Гораздо больше оснований
предположить, что мыслящая материя — как качественно высшая форма движения
всеобщей материи — играет немаловажную роль в процессе всеобщего круговорота —
роль, соответствующую сложности и высоте ее организации.
Почему же не предположить в
таком случае, что мышление как раз и есть та самая качественно высшая форма, в
которой и осуществляется накопление и плодотворное использование энергии,
излучаемой солнцами?
То есть то самое звено,
которого пока недостает, чтобы стал возможен действительный круговорот, а не
односторонне-необратимый процесс рассредоточения материи и движения в меж
мировых пространствах? Почему бы не предположить, что материя в своем развитии
как раз и создает с помощью и в форме мыслящего мозга те самые условия, при
наличии которых излучаемая энергия солнц не растрачивается бесплодно на простое
нагревание мирового пространства, а накапливается в качественно высшей форме ее
существования, а затем используется как «спусковой крючок», как взрыватель,
дающий начало процессу обратного возрождения умирающих миров в форму
раскаленной туманности?
Да, в эту качественно высшую
форму движения, накапливаемую в виде материальной культуры, в виде власти
мыслящих существ над мертвой материей, в виде мышления и его продуктов, — в эту
качественно высшую форму движения превращается ничтожная доля тепла, излучаемого
солнцами в мировое пространство. Но количественная малость этой доли вполне
компенсируется тем что она накапливается в качественно высшей форме — в такой
форме, в которую сама природа (без посредничества мышления) не может превратить
бесплодно растрачиваемую излучением теплоту…
Человечество уже теперь
способно высвобождать такие запасы движения, которые помимо него остались бы
связанными и мертвыми в ядерных структурах, что в предположении, согласно
которому грядущее человечество окажется способным высвободить из связанного
состояния такое количество энергии, которого будет достаточно для того, чтобы
превратить остывающую материю нашего звездного острова в океан раскаленного
пара, — в этом предположении нет уже ничего удивительного и мистического.
Материальная и духовная
культура мыслящих существ, которая осуществляется в природе очень редко и
требует для своего появления чрезвычайно специфичных условий, и оказывается той
формой движения, в виде которой происходит концентрированное накопление излучаемого
солнцами тепла — тепла, которое по всем другим каналам растрачивается
бесплодно, а только в этой форме вновь используется как средство, как способ
огненного возрождения замерзающих участков большой Вселенной.
Реально это можно представить
себе так — в какой-то, очень высокой, точке своего развития мыслящие существа,
исполняя свой космологический долг и жертвуя собой, производят сознательно
космическую катастрофу — вызывая процесс, обратный «тепловому умиранию»
космической материи, т.е. вызывая процесс, ведущий к возрождению умирающих
миров в виде космического облака раскаленного газа и пара.
Попросту говоря, мышление
оказывается необходимым опосредующим звеном, благодаря которому только и
делается возможным огненное «омоложение» мировой материи, — оказывается той
непосредственной «действующей причиной», которая приводит в актуальное действие
бесконечные запасы связанного движения, на манер того, как ныне оно,
разрушая искусственно небольшое количество ядер радиоактивного вещества, кладет
начало цепной реакции.
В данном случае процесс,
по-видимому, будет иметь также форму «цепной», т.е. самовоспроизводящейся по
спирали, реакции — реакции, создающей своим собственным ходом условия своего же
собственного протекания в расширяющихся в каждое мгновение масштабах. Только в
данном случае цепная реакция распространяется не на искусственно накопленные
запасы радиоактивного вещества, а на естественно накопленные запасы движения
Вселенной, на запасы, связанные с состоянием тепловой смерти в мировом
пространстве.
Попросту говоря, этот акт
осуществляется в форме грандиозного космического взрыва, имеющего цепной
характер, и материалом которого (взрывчатым веществом) оказывается вся
совокупность элементарных структур, рассеянных излучением по всему мировому
пространству.
С точки зрения современной
физики это вовсе не выглядит невероятным.
Ведь ясно, что чем мельче
искусственно разрушаемая структура, тем большие запасы внутренней энергии
высвобождаются при ее разрушении. Разрушение химической структуры (которое
происходит при самом сжигании) дает сравнительно небольшую дозу высвободившейся
энергии. Несравнимо большее количество энергии высвобождается при разрушении
атомного ядра. Чем «проще» структура, подвергающаяся разрушению, тем больше
количество выделяемой при этом энергии, что показывает: чем мельче и проще
материальная структура, тем прочнее ее внутренние связи, тем труднее ее
разрушить, но тем больше энергии получается в том случае, если удается сделать
реакцию цепной.
Если теоретически прочертить
перспективу в будущее развитие техники и науки, то тенденция явная: человек
идет к цепному разрушению все более простых, а тем самым все более прочных
структур материи, высвобождая при этом все большее и большее количество
связанной в этих структурах энергии. И как бы ни велика была затрата энергии,
потребной на то, чтобы разрушить первую частицу, т.е. положить начало цепной
реакции, эта затрата не идет ни в какое сравнение с общим количеством
выделяемого при цепной реакции количества движения.
И перспектива теоретически
такова; если бы удалось разрушить бесконечно малую структурную единицу материи,
то взамен получилось бы пропорционально бесконечное количество высвободившейся
при этом энергии — количество, которого достаточно для того, чтобы разрушить и
превратить в раскаленные пары бесконечно большую м®. су остывшей
материи.
Так в новом свете
подтверждается сиг рая формулировка существа закона сохранения материи и
движения, данная Лейбницем, — если бы была разрушена мельчайшая пылинка —
рухнула бы вся Вселенная. Всю бесконечную Вселенную разрушить этот акт,
конечно, не может, но поскольку разрушаемая структура по размеру и по сложности
своей организации стремится к исчезающему малому пределу, то и количество
высвобождаемой при этом энергии соответственно стремится к бесконечности.
Область мировой материи, захватываемая процессом, включаемая в цепь реакции,
остается поэтому ограниченной какими-то пределами. Каковы эти пределы — сказать
сейчас, конечно, невозможно, так же невозможно, как и указать размеры и
качественные характеристики той частицы, разрушение которой необходимо для
того, чтобы вызвать этот процесс. Но процесс этот вполне объясняет возможность
превращения сколь угодно больших конечных масс остывшей материи в раскаленную
туманность, способную положить начало новым мирам.
С этой точки зрения гипотеза,
по-видимому, выдерживает принципиальную критику.
Мышление, таким образом, и
выступает как то самое звено всеобщего круговорота, посредством которого
развитие мировой материи замыкается в форму круговорота — в образ змеи, кусающей
себя за хвост, как любил выражать образ истинной (в противоположность «дурной»)
бесконечности Гегель.
Гипотеза, исходя из учета
места и роли, которую мыслящий дух необходимо играет в системе всеобщего
взаимодействия мировой материи, из учета объективных и помимо воли и сознания
складывающихся в мироздании обстоятельств, проясняет ту самую «высшую» и
«конечную» цель существования мыслящего духа в системе мироздания, на которой
всегда спекулировали все и всяческие религии. Эта «конечная цель» сама понимается
как с необходимостью достигаемое сознание, отражение места мыслящего духа в
системе объективных условий, полагаемых развитием мировой материи.
И эта — объективно выведенная
— «цель» бесконечно грандиознее и величественнее, чем все те жалкие фантазии,
которые выдумали религии и связанные с ними философские системы.
Высшая и конечная цель существования мыслящего духа
оказывается космически-грандиозной и патетически-прекрасной. От других гипотез
относительно финала существования человечества гипотеза отличается не тем, что
устанавливает в качестве этого финала всеобщую гибель — смерть, уничтожение
представляют собой абсолютно необходимый результат в любой гипотезе, — а лишь
тем, что эта гибель рисуется ею не как бессмысленный и бесплодный конец, но как
акт по существу своему творческий, как прелюдия нового цикла жизни Вселенной.
Такого значения за человеком
и такого смысла его гибели не может, по-видимому, признать ни одна другая
гипотеза.
Гибель ведь все равно
неизбежна, и ее неизбежности не может не признавать никакая гипотеза на этот
счет. И единственное различие между возможными гипотезами может состоять лишь в
различных толкованиях объективного смысла и роли акта гибели в лоне всеобщего
круговорота мировой материи, места и роли этого акта в системе мирового
взаимодействия.
Предлагаемая гипотеза
отличается тем преимуществом, что гибель человечества (и мыслящего духа вообще)
предстает в ее свете не бессмысленной, как в любой другой возможной гипотезе, а
оправданной как абсолютно необходимый акт с точки зрения всеобщего круговорота
мировой материи, развивающейся по своим объективным законам.
Мышление предстает в этом
свете как не только самый высший и прекрасный цвет мироздания, но и как цвет
небесплодный, как цвет, который своей смертью порождает абсолютно необходимый с
точки зрения всеобщего круговорота плод, результат.
Смерть мыслящего духа
становится подлинно творческим актом — актом, который превращает обледеневающие
пустыни межмировых пространств, погруженные во мрак, во вращающиеся массы
раскаленных, светлых, теплых солнечных миров — систем, которые становятся
колыбелями новой жизни, нового расцвета мыслящего духа, бессмертного, как сама
материя…
Смерть мыслящего духа
становится тем самым его бессмертием. И когда-то вновь — в бесконечно далеком
грядущем — новые существа, в которых природа разовьет мыслящий дух, будут — как
и мы ныне — созерцать сверкающие над небом их Земли звездные миры с гордым
сознанием, что эти миры обязаны своим существованием некогда исчезнувшему
мыслящему духу, его великой и прекрасной жертве.
В сиянии звездного неба
мыслящее существо будет всегда видеть свидетельство могущества и красоты
бессмертного даже в смерти своей мыслящего духа — опредмеченную, чувственно
воспринимаемую, а потому не вызывающую никаких сомнений свою собственную власть
над предметным миром.
Звездное нёбо, как и вся
окружающая природа, будет для мыслящего существа зеркалом, в котором отражается
его собственная бесконечная природа. Через сияние звезд мыслящему духу будет
говорить — на языке, понятном только ему, — вечно возрождающийся в своих
продуктах бессмертный мыслящий дух.
И в созерцании вечной природы
человек — как и всякое мыслящее существо — будет испытывать гордость самим
собой, космическими масштабами своей собственной вселенско-исторической миссии
— местом и ролью мыслящего существа в системе мирового взаимодействия. смысла и
роли акта гибели в лоне всеобщего круговорота мировой материи, места и роли
этого акта в системе мирового взаимодействия.
Предлагаемая гипотеза
отличается тем преимуществом, что гибель человечества (и мыслящего духа вообще)
предстает в ее свете не бессмысленной, как в любой другой возможной гипотезе, а
оправданной как абсолютно необходимый акт с точки зрения всеобщего круговорота
мировой материи, развивающейся по своим объективным законам.
Мышление предстает в этом
свете как не только самый высший и прекрасный цвет мироздания, но и как цвет
небесплодный, как цвет, который своей смертью порождает абсолютно необходимый с
точки зрения всеобщего круговорота плод, результат.
Смерть мыслящего духа
становится подлинно творческим актом — актом, который превращает обледеневающие
пустыни межмировых пространств, погруженные во мрак, во вращающиеся массы
раскаленных, светлых, теплых солнечных миров — систем, которые становятся
колыбелями новой жизни, нового расцвета мыслящего духа, бессмертного, как сама
материя…
Смерть мыслящего духа
становится тем самым его бессмертием. И когда-то вновь — в бесконечно далеком
грядущем — новые существа, в которых природа разовьет мыслящий дух, будут — как
и мы ныне — созерцать сверкающие над небом их Земли звездные миры с гордым
сознанием, что эти миры обязаны своим существованием некогда исчезнувшему
мыслящему духу, его великой и прекрасной жертве.
В сиянии звездного неба
мыслящее существо будет всегда видеть свидетельство могущества и красоты
бессмертного даже в смерти своей мыслящего духа — опредмеченную, чувственно
воспринимаемую, а потому не вызывающую никаких сомнений свою собственную власть
над предметным миром.
Звездное нёбо, как и вся
окружающая природа, будет для мыслящего существа зеркалом, в котором отражается
его собственная бесконечная природа. Через сияние звезд мыслящему духу будет
говорить — на языке, понятном только ему, — вечно возрождающийся в своих
продуктах бессмертный мыслящий дух.
И в созерцании вечной природы
человек — как и всякое мыслящее существо — будет испытывать гордость самим
собой, космическими масштабами своей собственной вселенско-исторической миссии
— местом и ролью мыслящего существа в системе мирового взаимодействия.
Список использованной
литературы:
Журнал «Экология
и жизнь». Эвальда Ильенковаа, философ.