Кратко
об А. Ахматовой
До
сих пор продолжается
и, возможно,
будет еще долго
продолжаться
спор: кого считать
первой женщиной-поэтом
— Ахматову или
Цветаеву?
Цветаева была
поэтом-новатором.
Если бы поэтические
открытия
запатентовывались,
то она была бы
миллионером.
Ахматова не
была новатором,
но была хранительницей,
а точнее — спасительницей
классических
традиций от
поругания
моральной и
художественной
вседозволенностью.
Она сохранила
в своем стихе
и Пушкина,
и Блока,
и даже Кузмина,
развив его
ритмику в «Поэме
без героя».
Ахматова была
дочерью морского
инженера и
провела большую
часть детства
в Царском Селе,
и, может быть,
поэтому ее
стихам свойственна
величавая
царственность.
Первые ее книги
(«Вечер» (1912) и
«Четки» (1914) переизданы
одиннадцать
раз) возвели
ее на трон царицы
русской поэзии.
Она была женой
Н.
Гумилева,
но, в отличие
от него, так
называемой
литературной
борьбой не
занималась.
Впоследствии,
после расстрела
Гумилева, арестовали
их сына — Льва,
которому удалось
выжить и стать
выдающимся
ученым-востоковедом.
Эта материнская
трагедия объединила
Ахматову с
сотнями тысяч
российских
матерей, от
которых «черные
маруси» увозили
их детей. Родился
«Реквием» — самое
знаменитое
произведение
Ахматовой. Это
плач, но плач
гордый. Еще в
тридцатых
Литературная
энциклопедия,
трактуя творчество
Ахматовой,
привела вырванные
из контекста
слова Эйхенбаума
о лирической
героине первых
ахматовских
книг — «не то
монахини, не
то блудницы».
Этот термин
сплагиировал
из энциклопедии
сталинский
идеологический
опричник — Жданов.
В 1946 году вместе
с сатириком
Михаилом Зощенко
Ахматова подверглась
издевательской
критике в партийном
постановлении
«О журналах
«Звезда» и
«Ленинград»».
В этом постановлении
не удосужились
даже вспомнить
о том, как сурово
и мощно прозвучало
ахматовское
«Мужество»
во время блокады
Ленинграда,
как еще в двадцатых,
обреченная
на «тоску по
Родине на Родине»,
она отказалась
эмигрировать.
Ее оплевали
— низко и жестоко.
Ей запретили
публичные
выступления,
потому что,
когда она где-нибудь
появлялась,
все невольно
вставали. Но
умер Сталин,
вернулся вместе
со многими
другими сын
Ахматовой, и
началась ее
вторая слава.
Анна Ахматова
получила премию
«Таормина»
в Италии, профессорскую
мантию в Оксфорде,
увиделась в
Париже со старым
другом Адамовичем
после сорокалетней
разлуки. Но в
Париже уже
давным-давно
не было Модильяни,
которому она
когда-то бросала
в окно его мастерской
прощальные
красные цветы.
Русская интеллигенция
была настолько
оторвана от
западной, что
Ахматова узнала
о посмертной
славе этого
нищего итальянского
гения лишь
перед Второй
мировой войной.
Вокруг Ахматовой
вилась стайка
молодых поэтов
— Рейн, Бродский,
Найман. Она так
и не познакомилась
близко с самой,
может быть,
талантливой
поэтом-женщиной
Беллой Ахмадулиной.
В отличие от
повесившейся
Цветаевой
Ахматова умерла,
окруженная
благоговением.
Ее отпевали
в Морском соборе.
Я. Смеляков
в своем стихотворении
об этих похоронах
горько усмехнулся
тому, что под
сводами собора
«сам Жданов
вроде херувима
на черных усиках
парил».